– Продать гостиницу было его идеей?

Клара попыталась вспомнить, когда ей пришло в голову продать гостиницу. Сейчас она уже не помнила, кто первым высказал эту мысль - Жан-Жак или она сама. Зато она очень хорошо помнила их долгие разговоры о кипящем жизнью городе Сиэтле в штате Вашингтон. Столько желающих хлынуло в эти места на пути к золотоносным полям Аляски, что не хватало отелей и пансионов, чтобы дать им приют. Жан-Жак рассказывал ей, что люди спали на голых досках и на газонах, накрываясь газетами вместо одеял. И не потому, что у них не было денег, чтобы заплатить за приличный ночлег, а потому, что не было приличного ночлега для всех желающих.

– Решение продать гостиницу мы приняли вместе, но избавиться от нее сейчас я надумала сама.

Вероятно, Жан-Жак будет недоволен, что она поспешила с продажей, не дождавшись его письма и сообщения о том, что он купил что-то взамен. А они договорились именно об этом. Но купить подходящий дом и участок при нем было столь хлопотным делом, что ее охватило нетерпение. Клара скучала по нему так, что и не рассказать, и мечтала снова оказаться в его объятиях.

Гуго Бош казался смущенным и шокированным.

– Ты же теперь замужняя женщина. Ты не должна была принимать такого решения и тем более приводить его в исполнение, не поставив об этом в известность своего мужа! Даже если он только наполовину мужчина, ему следует вздуть тебя за непослушание.

Ага! Теперь Клара знала, чего стоило ждать от Гуго Боша, выйди она за него замуж. Следующие пятьдесят лет они провели бы, строя планы, как извести друг друга.

– Сиэтл - большой город. Ты знаешь, где остановился Вилетт?

– А?

Ну конечно, нет, но Клара не сомневалась, что найдет его. Их с Жан-Жаком притягивало друг к другу как магнитом. Их брак был счастливым, радостным, спаявшим двоих людей в единое целое дикой, безумной и страстной любовью. У нее не возникало ни малейшего сомнения в том, что они обязательно найдут друг друга. Как большинство рыжих, Клара легко заливалась краской. Когда герр Бош уставился на нее, подняв брови, она отвела глаза.

– Ну, вот и дилижанс.

– Клара, прошу тебя! Разведись с этим французом!

– Развестись?

Она считала себя современной женщиной, но не настолько, чтобы признавать развод. Одна мысль о разводе приводила ее в ужас.

– Я мог бы сделать тебя счастливой. Я бы кормил тебя тортами и струделем, и лапшой с паприкой, и жарким в кисло-сладком соусе. - Глаза Гуго засверкали, когда он принялся перечислять ее любимые блюда и десерты.

Клара вздохнула. Она была крупной женщиной, но, должно быть, еще далека от идеала герра Боша. И представила, какой бы стала, если бы Гуго удалось убедить ее. Она была широкоплечей, высокогрудой и широкобедрой. У нее были крупные руки, но там, где женщине полагается иметь изгибы, они у нее были. Ее фигура обладала всеми выпуклостями и вогнутостями, какие должна иметь женщина. Однако она не была толстой. Ее отец любил говорить, что Клара - типичная немецкая девушка, ширококостная пышнотелая красавица Но насколько ей было известно, никто, кроме отца, красавицей ее не считал до тех пор.

– Мне надо встретить дилижанс, - сказала она мягко, дотронувшись до руки Гуго. Она верила, что у него были самые лучшие намерения. И кто знает? Если бы Жан-Жак не взял ее штурмом… может быть, в конце концов Гуго Бош со своим превосходным струделем женился бы на ее гостинице. Возможно, она смогла бы убедить себя, что не так уж важно, что он не помнит, какого цвета у нее глаза, или согласилась бы с тем, что, по его мнению, все жены заслуживают, чтобы время от времени их хорошенько вздули.

Она так и оставила его под кленом и поспешила в дом, чтобы снять передник, разгладить складки юбки и пригладить выбившиеся пряди волос. Потом Клара изобразила на своем лице гостеприимную улыбку и вышла на главную веранду приветствовать гостей. Из дилижанса высадилась только одна женщина, и это лишний раз убедило Клару, что она выбрала самый удачный момент для продажи гостиницы. Во времена ее отца дилижанс прибывал дважды в день и оставлял каждый раз у порога не менее дюжины постояльцев.

Подавив вздох, она оглядывала стройную женщину, любовавшуюся открывающимся видом. Женщина показалась Кларе взволнованной. Ее гостья была одета в хорошо сшитый дорожный костюм. Под маленькой изящной шляпкой каждый волосок прически был на своем месте, ее перчатки были в безукоризненном состоянии, и она не суетилась, а держала себя достойно, как и подобает леди.

– Что, она одна? - спросила Клара Оле Петерсона после того, как тот выгрузил и отнес на веранду дорожные сумки пассажирки.

– Остальные едут дальше, - ответил Оле.

Клара кивнула и пожелала ему доброго пути, потом, поколебавшись, перешла лужайку и присоединилась к гостье.

– Красиво, не правда ли? - спросила она любезно, кивком указывая на океан.

– Удивительное зрелище, восхитительное, великолепное! У меня не хватает слов, чтобы выразить свой восторг. - Она перевела взгляд на Клару, потом снова на океан. - Здесь, в Орегоне, краски такие яркие. Мой муж обещал мне, что я полюблю море, но я и представить не могла, что оно такое огромное, такое могучее и завораживающее.

Так как Тихий океан всегда был на месте, за задним двором Клары, то она принимала его как должное. Приезжая заставила Клару взглянуть на знакомый пейзаж.

– Должно быть, это ваше первое путешествие на побережье?

Клара почувствовала, как стройная фигура женщины напряглась. Она сложила руки, обтянутые перчатками, и устремила хмурый взгляд прямо перед собой. Кларе случалось видеть таких и прежде. Надутые маленькие гордячки, принимавшие дружелюбие за попытку проникнуть в их тайны, покопаться в грязном белье, потому что глупые книги по этикету сообщали им, что ни одна достойная особа не станет обсуждать личные проблемы с незнакомцами и, естественно, ничего не расскажет о себе.

– Ладно, - сказала Клара, заметив, как на щеках женщины вспыхнул яркий румянец, - пожалуйста, входите. Думаю, у меня найдется комната и на ваш вкус. Обед подадут в столовую ровно в семь. У вас есть время привести себя в порядок.

– Вы владелица этой гостиницы?

– Да, но завтра прибудут новые владельцы. - Клара остановилась на веранде, чтобы захватить дорожные сумки гостьи.

– Не могли бы вы позвать кого-нибудь, чтобы внести вещи?

– В этом нет необходимости, - бодро ответила Клара. - Я не такая хрупкая, как вы.

Она тотчас же мысленно услышала слова отца: «Моя Клара здорова как бык». Его не было на свете уже два года, но она все еще тосковала по нему. Кларе иногда так хотелось посидеть вместе с отцом за кружкой пива и объяснить ему, почему она решила продать гостиницу.

Клара пошла впереди гостьи мимо отцовских часов с кукушкой и материнской коллекции крошечных фарфоровых чашечек в уютном холле, где она поставила дорожные сумки и встала за стойку.