— Господа, так обдрыщимся же все потом? — не сдерживаясь в выражениях, недовольно поморщился от вздорной затеи сухопутный генерал. Хлебать горькую забортную воду пожилому офицеру совсем не хотелось.

— Шаман вылечит, — успокаивающе тронул Беляева за рукав полковник. — Может, в том и есть вся соль фокуса? Помнится, на фронте казак проявил себя отличным санитаром.

— И полевым хирургом, — инстинктивно приложил руку к старой ране генерал.

— Ну, на этот раз, к столь радикальным мерам казацкий шаман прибегать точно не станет, — рассмеялся контрразведчик. — Отделаемся простыми слабительными средствами.

— Не простыми — это уж точно, — глубоко вздохнув, поднял указательный палец капитан.

Никто из моряков и гражданского персонала экспедиции ещё не пересекал экватор — горькая процедура инициации ждала всех поголовно.

Однако никто из массовки не ведал, какое грандиозное шоу задумал факир. Алексей хотел превратить тривиальный праздник в эпохальное событие. Казак вознамерился абсолютно весь персонал экспедиции сагитировать на переход под знамя казачьей республики. Технических средств для организации впечатляющего представления остро не хватало. Красочный салют не устроишь, ракет для фейерверка тоже нет. Приходилось надеяться только на свою колдовскую силу и казацкую смекалку. Да и то, надо ещё хорошенько голову поломать, как в народе не колдуном прослыть, а выставить себя в глазах общества эдаким благообразным святым пастырем.

С чёрным анархистским стягом на флагштоке тоже было негоже в Новом Свете появляться, и так уже встречные корабли шарахаются, завидев пиратский флаг. А материи заменить его на что–то более пристойное в океане не найдёшь. Хорошо ещё, что на пассажирском пароходе Андрюха раздобыл трёхцветный флаг — символ торгового флота распавшейся империи, у капитана не поднялась рука разодрать его на лоскуты. Алексей попросил казачьих жёнок простирнуть бело–сине–красное полотнище и украсить золотой вышивкой. В качестве нитей использовали моток тончайшей медной проволоки, которую мастеровитый испанец сумел позолотить с помощью электролиза.

И вот, наконец, знаменательный день настал. Морской караван достиг широты экватора.

Алексей вновь обрядился в привычный полумонашеский наряд: длинную чёрную рубаху, с медным крестом поверх. Вместе с настоящим попом, отцом Онуфрием, вынес на палубу броненосца медный, начищенный матросами до блеска, объёмный чан. И по радиосвязи велел капитанам парохода и сухогруза: пришвартоваться по обоим бортам броненосца. Минному тральщику приказал причалить к корме.

— Господин Ронин, сей странный манёвр пароходам будет весьма проблематично провести на открытой воде, — стиснув зубы, выдавил Лебединский. Капитана бесила некомпетентность сухопутного, мягко выражаясь, деятеля. Моряк попытался в цензурных выражениях доступно объяснить проблему штатскому франту: — На воде мелкое волнение. Да и борта у судов различной высоты, объединить палубы в единую площадку не выйдет.

— Уважаемый, вы только обеспечьте прочную сцепку канатами и переброску между бортами трапов, — не моргнув глазом, повелел начальник экспедиции. — Капитаны подведут суда на самом малом ходу, и даже краску с бортов «Морского казака» не сдерут. Поверьте, мне тоже важен товарный вид броненосца.

— Охотно верю, — прошипел, не сомневаясь в скаредности батюшки капитан, хотя вот в филигранном маневрировании судов были у профессионала очень большие сомнения. Однако катастрофического урона случиться не должно бы, а проучить заносчивого шпака следовало.

Броненосец застопорил ход, и суда, следующие в кильватерной колонне, начали его медленно нагонять. На палубы высыпали разом все пассажиры. Люди соскучились по празднику.

Лебединский забеспокоился, как бы при жёстком столкновении, кто–нибудь из толпы зевак не свалился за борт. Пароходы крались на самом малом ходу, но волны ощутимо покачивали палубы. Капитан броненосца уже хотел отдать команду вахтенным готовить спасательные круги, но тут произошло очередное чудо.

На корме броненосца появился батюшка Алексей и, обратив благообразный лик в сторону пароходов, широко распростёр руки навстречу.

В следующий миг волнение вокруг бортов броненосца стихло, вода, словно, замёрзла. Вот только белого льда не было — голубая гладь застыла сияющим на солнце стеклом. Пароходы выходили из зыбких океанских вод и медленно вползали в тихую, словно озёрную, заводь. И лишь за их кормой возникал бурлящий канал, который быстро застывал, парадоксально замерзая в лучах солнца. Пароходы будто скользили по волшебному голубому льду.

В полном штиле суда поочерёдно плавно пристали к бортам броненосца, словно к недвижимой громаде бетонного пирса. Удивительно, но даже слабого толчка не последовало, как–будто невидимая сила предохранила от жёсткого столкновения.

— Сегодня батюшка чудит не по–детски, — сдвинув фуражку на затылок, утёр платочком лоб капитан броненосца.

На капитанском мостике собрались все высшие офицеры экспедиции.

— Да уж, господа, денёк выдастся жарким, — нервно хихикнув, взглянул на поднимающийся из–за безоблачного горизонта алый диск солнца Кондрашов. — Запасайтесь прохладительными и алкогольными напитками, а слабонервных прошу приготовить валидол — факир решил дать грандиозное представление.

— Похоже, господа, событие назревает действительно историческое, — задумчиво разглядывая сосредоточенное выражение лица полкового попа, Онуфрия, деловито суетящегося с церковной утварью, заметил Беляев.

— Эпохальное! — кое–что уже разведав, важно поднял указательный палец полковник Кондрашов. — Господин Ронин приказал матросам подготовить к поднятию новый флаг казачьей республики.

— Давно пора сменить шутовской стяг, — зло оскалился на пиратскую чёрную тряпку капитан. Он уже один раз порывался водрузить старый Андреевский флаг на законное место. И лишь вмешательство генерала остановило от опрометчивого шага. Не следовало связывать авантюрные действия сумасбродного казака с авторитетом Черноморского флота. По факту, броненосец уже не являлся боевой единицей. У предназначенного для продажи корабля даже снарядов не было, а экипаж составляли потенциальные эмигранты. Но идти под ненавистным анархистским флагом капитану претило.

— Господин Лебединский, вам не нравится озорная улыбка пиратского Роджера или лозунги свободного братства? — подшучивал над моряком контрразведчик.

— Чёрный цвет и набор костей, — сдерживая ярость, прошипел сквозь зубы капитан.

— Это хорошо, что к словам не придираетесь, — веселился полковник. — Вам ещё полокеана предстоит идти под новой вывеской анархистов.

— Эдуард Петрович, не томите — поведайте, о чём разузнали, — приструнил весельчака генерал.

— Золотошвейки нанесли на полотнище флага лозунг вольного народа, — выдержав театральную паузу, трижды горизонтально взмахнул ладонью в воздухе контрразведчик и изволил произнести заветные слова: — Свобода, равенство, братство.

— Милейший, а каков фон стяга? — прищурив глаз, уже и сам догадался Беляев.

— Да уж, какое полотно казаки нашли на корабле, на том и вышили словеса, — разведя руками, рассмеялся полковник и разрушил интригу: — Бело–сине–красное.

— Кощунственно, — поджав губы, осудил надругательство над имперским стягом капитан.

— А ведь это не