Эми продолжала есть, пока сок стекал у нее по подбородку.

– Ты ведь автор, не так ли?

– Так ли. И возьми салфетку, чудище. – Джо вытащила из-под кучи конвертов сложенную в квадрат матерчатую салфетку и замахнулась ею на сестру.

– Что? Это? – Эми растянула губы в апельсиновой улыбке с кожурой вместо зубов. Но все же схватила салфетку и выплюнула в нее кожуру. – И все-таки я не понимаю.

– Я только поначалу придумываю персонажей, а потом они… вроде как берутся за собственное перо… и начинают создавать себя сами. Рассказывают друг другу свои истории. Вдыхают друг в друга жизнь и заставляют жить. И с того момента я просто их подслушиваю, Эми.

– Но история начинается, когда ты берешь перо и чернильницу и поднимаешься наверх. Я тысячу раз это видела.

– Да, так все и происходит. Но первые строки – это как… не знаю, как объяснить. Представление с бумажными куклами… бумажными куклами и обещаниями, наверное.

Не донеся до рта последнюю дольку апельсина, Эми посмотрела на старшую сестру.

– А как же Бет?

На щеках Джо загорелись два красных пятнышка.

– А что Бет?

Эми положила апельсин на стол.

– Ты изменила то, что с ней случилось. Оставила ее в живых. Создала ее, Джо.

Джо не отрывала взгляда от апельсиновых корок у себя в руке. Ей было невыносимо слышать, как кто-либо упоминает имя Бет, – пусть даже это делала Эми, которая любила ее не меньше, чем Джо.

– Это была идея Найлса. Он сказал, что иначе книга будет слишком грустной.

«Серьезно? Ты сделала это ради Найлса?»

«Или ради себя самой?»

В отличие от случившегося в реальности, в книге Бет, третья сестра Марч, – моложе и милее, чем Джо, старше и мудрее, чем Эми, – победила скарлатину и выжила. Это было меньшее, что Джо смогла сделать для бедняжки Бетти, чье отсутствие в доме по-прежнему ощущалось, как нависшая над головами тень, их общая боль.

«Ангел Орчард-хауса».

Потому что на самом деле – пусть Бет больше и не было с ними, – ее дух все еще оставался в доме, подобно ее куклам с фарфоровыми лицами, запертым в душном кедровом сундуке возле опустевшей кровати в той же комнате, что и прежде.

Джо проходила мимо этого сундука как минимум десять раз на дню.

«В каком-то смысле мне начало казаться, что я истертая римская ступень…» – написала она в своем залитом слезами дневнике. (И ничего, что «Рим» был для нее только мечтой и что никуда дальше Бостона Джо пока еще не ездила).

«…один из присыпанных песком камней на запустелой лестнице, на котором остались глубокие борозды и выбоины от ног, ежедневно и еженощно ступающих по нему. Бессмысленный памятник ставшему постоянным небытию. Вечной утрате и безмолвию. Впечатлениям, что остаются с нами, хотим мы того или нет, еще долгие годы после превращения в прах тех, с кем они связаны».

– Твой редактор сказал, что правда слишком печальна для книги? – Эми недвусмысленно взглянула не нее. – А знаешь, он ведь в чем-то прав. Но некоторым девушкам нравятся грустные истории. Поппет, например.

Джо смотрела сквозь сестру на каминную решетку, отгораживающую от них огонь, и заставляла себя дышать: вдох-выдох, снова и снова, насколько позволяло зауженное в талии платье. Бет знала ее лучше всех – и беспокоилась о ней – потому что понимала, какой угрюмой может стать Джо и, если быть точной, насколько потерянной она будет себя чувствовать без своей Бет. Поэтому Бет заставила ее пообещать…

«Нет, хватит».

Боль была еще слишком сильной. Джо не могла отдаться на волю воспоминаниям. Горю, которое овладело Орчард-хаусом после того, как скарлатина забрала предпоследнюю по возрасту сестру.

Только написание книги, ее «Маленьких Женщин», помогло Джо почувствовать какое-то облегчение.

Джо подхватила оставленные Эми апельсиновые корки и швырнула их в огонь резким решительным движением, словно избавляясь вместе с ними от своей печали. Они съежились и превратились в маленькие черные угольки, наполнив дом цитрусовым ароматом.

2. Проблема с продолжением

«Больше никакой грустной правды. Никаких призраков, даже если они – ангелы. Не сегодня».

Джо резко вздохнула и поменяла тему разговора:

– Я тут подумала, может, завтра съездим в город и купим тебе новую ленту?

– Серьезно? – В голосе Эми слышались шок и ликование. – Поедем?

– Думаю, да, – улыбнулась Джо и откинула в сторону очередное письмо. – «Робертс Бразерс» хотят продолжение. Первая книга хорошо продается, и мистер Найлс твердит, что если я возьмусь за него, то он наконец-таки предложит гонорар, который изменит всю нашу жизнь.

Эми выпрямилась в своем кресле.

– Правда?

– Им пришлось выпустить дополнительный тираж, представляешь! Ведутся даже переговоры, чтобы поставить пьесу «Маленькие женщины» в Вест-Энде в Лондоне. – В голосе Джо прозвучала неприкрытая гордость ввиду этого обстоятельства.

– О-о-о! – Впервые за пятнадцать лет Эми было нечего сказать.

– Литературное сообщество планирует отправить меня на пароходе в Париж на конференцию.

Эми раскрыла рот от удивления.

– В Париж?! Тебя? Из-за книги?

– Да, меня. Хотят, чтобы я выступила там в будущем году, – нахмурилась Джо. – Почему, как думаешь, нам продолжают слать корзины с фруктами, цветы, сладости и новые платья?

Но после слова «Париж» Эми уже ничего не воспринимала.

– Конференции! Театр! Сена! Изюмительно! Ой, правда! Столько славы, будто ты написала «Рейнскую сироту»! – Эми захлопала липкими ладошками. – Представь только, еще больше апельсинов! И винограда! И черешен этим летом! Ох, черешня! – Черешню Эми любила больше всего на свете, но найти доступную по цене было непросто.

Джо покачала головой.

– Даже представить не могу. Все это…

– Удивительно?! – Эми распахнула глаза.

– Странно. И…

– Невероятно?! – Эми театрально взмахнула руки.

– Запутанно. Потому что все это не настоящее, дурочка. Моя книга, может, и основана на нашей жизни, но ее персонажи – это не мы, не совсем мы. Мы – не те маленькие женщины. – Ее все еще передергивало от названия. – Как я могу продолжать писать о них?

– Ну и что?! Если мы – это не они, то кто тогда? – затараторила Эми. – Черешни, Джо! – Ее лицо побледнело. – Подумай о черешнях!

– Я думаю! Только об этом и думаю! Почему я, по-твоему, вообще взялась писать эту дурацкую книгу? Папины военные долги… расходы на содержание дома… скотина и сады… уголь, молоко, масло, мясо, сахар… еще надобно отложить что-нибудь маме Аббе на будущее…

Джо старалась не обижаться на отца за то, что он оставил их одних, но случались дни, когда приходилось особенно тяжко. Она редко говорила об этом вслух, но не могла не размышлять о том,