— Видели? Это была Рудокопова!

— Да и хрен с ней, — пожал тот плечами и сплюнул себе под ноги. — На наших дорогах от ее «порша» через год один скелет останется. — Он еще раз сплюнул на асфальт. — На этом светофоре зеленый вообще бывает? Полчаса стою, жду, и все красный, красный.

* * *

На самом деле у Жени Львова не было свободного часа. Утро он провел в Торгово-промышленной палате и теперь, не очень торопясь, перемещался на Крещатик в «Униан», где собирался потерять на прессухе еще час-полтора своей жизни. Свободные пятнадцать минут Женя мог найти, он как раз собирался где-нибудь пообедать, но часа у него точно не было. А с другой стороны, не каждый день Рудокопова предлагает поговорить. Или что она там предлагает?

Чуть больше года назад Рудокопова присоединила к своей молочно-шерстяной империи довольно крупную компанию, собиравшую компьютеры и ноутбуки. По этому поводу в «Оранжерее» была устроена прессуха, которая плавно перетекла в пьянку по интересам. Где-то в конце вечера изрядно уже принявший коньяка Женя стоял у огромного открытого окна ресторана и разглядывал, как внизу обтекают круглую Бессарабку машины, несущиеся с бульвара Шевченко в сторону Печерска.

— Если бы эти машины были потоком газа или жидкости, а Бессарабка — барабаном на оси, она сейчас вращалась бы с бешеной скоростью; а если бы оси не было и кто-то смог толкнуть ее вдоль Крещатика, то Бессарабку еще бы и сносило куда-то к Подолу, — поделился Женя наблюдением с женщиной, которая тоже остановилась неподалеку от окна.

— Правда? — искренне удивилась та. — Бессарабку может снести к Подолу?

— Эффект Магнуса, — авторитетно подтвердил Женя.

— Ну-ка, дайте я гляну, — собеседница отодвинула Женю от окна и уставилась на Бессарабку. Это была Рудокопова.

— Че-ерт! Она крутится и без всякого Магнуса, — через несколько секунд простонала Рудокопова. — Зачем вы мне это показали?! Голова пошла кругом. Срочно сажайте меня на диван, — потребовала молочная, шерстяная, а теперь и компьютерная королева.

Недостатка в диванах в «Оранжерее» не было.

— Может, воды? — предложил Женя.

— Нет, спасибо. Пить не надо было. Да я вроде и выпила немного. Значит, сейчас пройдет.

— Тогда, если можно, один вопрос. Я его на пресс-конференции задать не успел.

— Так вы журналист. Ну, спрашивайте.

— Если верить графикам, которые показывали ваши менеджеры, уже через три года вы обгоните IBM по производству персональных компьютеров.

— Правда? — опять удивилась Рудокоп ова. — Ну, раз так, то перегоним.

— А мы так и напишем, — кивнул головой Женя и широко ухмыльнулся.

Рудокопова не знала, что IBM давно уже не выпускает компьютеры.

— Так и пишите, — разрешила Рудокопова. — На всякий случай я уточню, и если что, вам перезвонят.

— Спасибо, — улыбнулся Женя. — Вот моя визитка, пусть звонят. Успехов вам.

Конечно, ему тогда никто не позвонил. Абзац о предстоящей победе Рудокоповой над IBM убрал редактор.

Следующий раз Женя встретился с ней через полгода. Японцы проводили на Кипре презентацию новых гигантских жидкокристаллических панелей. Журналистов свозили со всего мира. И хотя из Киева на Кипр можно без труда и безо всяких пересадок долететь за два часа с небольшим, устроители сперва отправили Женю во Франкфурт, чтобы уже оттуда, вместе с испанскими, исландскими, израильскими и южно-африканскими коллегами, чартером доставить в Ларнаку. Просто кто-то в Японии посчитал, что так дешевле. Для Жени это обернулось шестью часами активного безделья во франкфуртском аэропорту.

Убивая время, он проехал несколько раз из конца в конец на Sky Line, разглядывая раскрашенные, как игрушки на детском празднике, фюзеляжи самолетов, слетевшихся сюда со всего мира; потом с четвертого уровня аэропорта спустился на нулевой и прикинул, куда бы мог съездить на электричке за время, оставшееся до начала регистрации, — получилось, что доехать куда-нибудь успел бы, но тут же пришлось бы и возвращаться. Поднявшись на уровень выше, Женя обошел полтора десятка лавок и почувствовал, что шляться без дела ему уже смертельно надоело. Тогда он выбрал кафе во втором терминале, устроился так, чтобы хорошо был виден зал, взял пиво и принялся разглядывать пассажиров.

Люди прилетали отовсюду, и здесь было на кого посмотреть. Хороши были индийские леди в ярких, разноцветных сари. Они отлично смотрелись и уверенно чувствовали себя в огромном, отделанном серым пластиком, металлом и стеклом зале аэропорта. Забавно выглядела пара смуглых стариков в монгольских войлочных шляпах и костюмах, пошитых на заре правления Цеденбала. Выйдя на середину зала, они встали, словно вросли в серый пол, и не желали ни что-то делать, ни что-то понимать. Возможно, они ждали появления конницы Чингиза, и их, чтобы случаем не дождались, увезли, усадив на грузовую тележку, куда-то в тайные глубины этого циклопического сооружения.

Но особый кайф Женя ловил, разглядывая странствующих соотечественников. К ним относил он всех, кто прежде населял огромный и неустроенный Союз, — общих повадок у нас осталось куда больше, чем добавилось различий. И потом, чужая среда объединяет. Высокомерные и заносчивые отечественные миллионеры за границей вдруг становятся обычными людьми. Пробегая мимо львов на Гран-Плас в Брюсселе, можно случайно наступить на ногу какому-нибудь селитренному барону, растерянно топчущемуся в окружении семейства, извиниться и в ответ получить счастливую улыбку: «Вы говорите по-русски?! Боже мой, объясните, где этот чертов Манекен-Пис. Дети так хотели на него посмотреть». Живой человек, кто бы мог подумать?! Словно и не он буквально накануне, игнорируя все светофоры, проносился в бронированном «мерседесе» по Обуховскому шоссе. Словно не его охрана рвет в клочья каждого, кто без разрешения приблизился к хозяину.

Рудокопову, безуспешно пытавшуюся выудить из банкомата свои деньги, Женя заметил не сразу. А заметив, не узнал и еще долго разглядывал, как стройная бизнес-леди, по виду — менеджер среднего звена какого-нибудь транснационального концерна, исполняет ритуальный танец у невысокого металлического ящика. Сперва она танцевала одна, потом взяла в партнеры человека в униформе, но тот, исполнив три с половиной па, оставил ее солировать. Дама куда-то звонила, но было видно, что звонками в этой ситуации не помочь, и наконец, она села прямо там, где стояла, — возле банкомата — на небольшую кожаную сумку с выдвижной металлической ручкой. Вот тут, по тому, как она сидела, подперев рукой голову, не зная, как быть, куда идти и что делать, Женя признал в ней свою.

«Сюда бы Васнецова, — подумал он, — и была бы нам еще одна «Аленушка». В следующее мгновение Женя понял, что это Рудокопова.

— Что, банкомат бастует? — минуту спустя поинтересовался у нее Женя.

— Карточки не принимает, гад.

— И что говорит обслуга?

— А ничего не говорит. Говорит, чтобы в свой банк обращалась.