иголкой, он внезапно шагнул в сторону и торопливо двинулся по направлению к станции. Я доехала до института и позвонила начальнику СБ с претензией:

— Федор Евгеньевич, я вас просила о помощи, но она какая-то странная. В метро мне не давал выйти на улицу какой-то балбес, который сначала просто заступал дорогу, потом стал хватать меня руками. Это продолжалось довольно-таки долго. Даже наши институтские вахтеры — пенсионеры за это время успели бы меня спасти. Если это охрана, то я испанский летчик.

— Простите, Людмила, но так было надо. Я позже всё объясню. Всё идёт по плану, до встречи.

Вечером возле дома меня подхватила машина служба безопасности. Мы неторопливо кружили большие круги вокруг парка, а Федор Евгеньевич, подпрыгивая в мягком кресле от возбуждения, докладывал:

— Извините за эти неприятные минуты, но мы были вынуждены так сделать. Вам ничего не угрожало. Когда парень шагнул вам навстречу, охрана хотела вмешаться, но старший группы вовремя увидел девушку, которая наблюдала за вами. Поэтому мы просто были рядом, так как непосредственной угрозы не было. Потом парень попытался оторваться от наших ребят в метро, несколько раз проверялся, пересаживаясь в другой поезд. Через час, в центре он опять встретился с той же девушкой, она отдала ему деньги и они расстались. А через десять минут девушка встретилась с бывшим зятем хозяина. И мы даже подслушали часть разговора.

— Федор, но это наверняка подстава. Девушка, как и я, наверняка чувствует эмоции, направленные на нее, и засекла вашу слежку, перенаправив вас на зятя.

— Нет, Людмила, не все так просто. Мы помним о вашей особенности и за час, что парень проверялся, подтянули в центр одного нашего работника с аппаратам дистанционного прослушивания. У этого человека примечательная особенность — он прекрасный интуитивный следопыт, но с настолько примитивным мышлением, что мне иногда кажется, что у него мыслей, кроме как пожрать и поспать, особых нет. Он к людям относиться абсолютно без эмоций, как к пустому месту. Мне кажется, если эмоций нет, то наша подопечная и реагировать не должна. Но вот, как дальше следить, непонятно. Одного нашего «биоробота» девица и без эмоций заметит, слежку в одиночку вести никакой возможности нет.

— А если подобрать наоборот, человека, от которого эмоции будут фонтанировать как от фейерверка. Девушка красивая?

— Да, хороша.

— Ну, так подберите человека, чтобы соответствовал типу «стеснительный воздыхатель». Чтобы таскался за ней почти в открытую, слюни до земли висели, а сами за ним следите. и, желательно, не из ваших ребят, а просто, какой — нибудь клерк из банка. Типа, клиентка, очень красивая, видела его на работе и он ей понравился, но она тоже стесняется познакомится. Ну, короче, наплетите ему сказку, пусть в открытую за ней ходит и вздыхает. Наличие поклонника, даже такого, любой женщине греет душу, даже ведьме.

— Да, кстати. Вам подарок от шефа, специально вчера из Германии привезли.

Я осторожно развернула пакет. На фоне сиреневого неба, в окружении оранжевых звезд, со спины короткой куртки мне задорно улыбалась молодая ведьма, лихо оседлавшая метлу.

Глава 3 В этом мире он гость непрошенный.

Николай Жемчужный.

Следующим утром пришло сообщение об очередном доходяге, попавшем в больницу, предварительно получив по голове доской, с вбитыми гвозди. А парой часов позднее я смотрел на экране видеокамеры, как знакомый мне недобрый молодец, проходя мимо дома бабы Нюры, одним небрежным движением вырывает доску из забора и идёт дальше. Ещё через два часа, Бориса Ангелова доставили в отдел, и, собравшись своими немногочисленными силами, начали плотно работать, используя доступные методы допроса. Из отдела я вышел после полуночи. Десять часов общения с этим упырем, с короткими перерывами, в которые на Бореньку давили другие опера, вымотали меня до крайности. Мы бились с Борисом, но он только смеялся нам лицо. Написанное им лично объяснение гласило: ' мимо забора проходил один раз, доска оторвал, через двадцать шагов доска выбросил, потому что надоела. Если надо — ищите'. Утро следующего рабочего дня я встречал на крыльце отдела, злой и невыспавшийся. На плечо опустилась тяжёлая рука, я обернулся, чтоб поздороваться с коллегой, но проглотил слова приветствия. Мне в лицо ухмылялся Борис Ангелов:

— А хочешь, капитан, я расскажу тебе, как дела было? Да, я бил всех этих придурков, по их тупым головам досками, и да, я забирал из кошельков всё ценное, только не трогал крестики, ненавижу, противно в руки брать. Деньги забрал себе, а остальное сдавал на «бан» своей знакомой Олеске, погоняло ее Прорубь. Я с ней давно уже познакомился в Петровской больнице, там, у вокзала, когда лежал. Нравится она мне, затейница на все руки и во все места и очень это дело уважает. А местное бабье ни то ни се. Так вот, насчёт вещей — отдавал ей просто так, дарил на счастье. Что тебе ещё рассказать?

— Борис, «бан» — это вокзал ты имеешь в виду?

— А, ну да, главный вокзал.

— Второй вопрос. Почему ты мне это всё рассказываешь?

— А чего мне бояться? Даже если ты Олеську найдёшь, к тому времени меня здесь уже не будет.

— Собрался сбежать?

— Только не туда, куда ты думаешь. Уйду я от вас злые вы, ненавижу вас всех…- и монстр, помахав мне на прощанье, неторопливой походкой скрылся за углом здания.

Патруль на площади перед вокзалом я увидел минут через пять упорных поисков.

— Здорово Олег! — я протянул руку старшему наряда — смуглому старшине с дубинкой у пояса.

— Здорово Коля. Давно не виделись, что в наших краях забыл?

— Помощь мне твоя нужна минут на пятнадцать. Ты Олеську Прорубь знаешь?

— Не знаю.

— Да должен ты ее знать, невысокая такая, крашеная, круглая как колобок. Пойдём, поищем, если толпа большая, прикроешь, чтобы не «свинтила».

— Ну, давай. Со старого ДК начнём?

Развалины старого дома культуры железнодорожников необъяснимым образом притягивала к себе всех местных и приезжих любителей противоправных и аморальных проступков. За годы службы в этом районе, каждый раз заходя на территорию заброшенного здания Дома культуры, всегда обнаруживал какой-нибудь безобразие. Однажды в феврале я наткнулся на лежащую среди камней и снега мертвецки пьяную бомжиху, покрытую густой коркой грязи, от которой невыносимо воняло стеклоочистителем. На этой бесчувственной и грязной тушке, елозил, синея замерзающим задом, гражданин, в телогрейке и кирзовых сапогах. Грубо сорванный с места своего вожделения в отдел милиции, гражданин оказался жителем деревеньки, расположенной в трехстах километрах от Города и отцом пятерых детей. На мою лекцию об опасности заболеваний, передающихся от гниющей заживо женщины честным колхозникам, мужик покаянном мотал головой, обещал, по приезду домой лечится и больше никогда, слышите — никогда. Отпустив мужика с миром и потрепавшись минут пять с дежурной сменой, я вернулся в точку прерванного маршрута и застал там тех же лиц. Воровато оглядываясь, мужик торопливо доделываю своё дело на так и не проснувшейся даме. Вот и теперь, подходя площадке за живописными развалинами, моё ухо уловило характерные ритмичные шлепки мягкого по мягкому. Осторожно раздвинув заросли кустов у здания, я был вознагражден любопытным зрелищем. Посередине полянки, украшенной урбанистическим мусором, стояла кругленькая, светловолосая, абсолютно голая девушка, если не считать за одежду, кружевного пояса и чулок. Ее одежда, коричневая школьная форма с черным фартуком небрежно валялась рядом. Барышня энергично что-то искала в паху стоящего перед ней молодого человека. Эту композицию поддерживал ещё один юноша, который крепко ухватив бедра девушки, совершал ритмичные поступательные движения в районе белоснежной девичьей попки, издавая, разносящиеся на всю округу, хлюпающий звуки. Полные, тяжёлые груди девушки вразнобой, но весело, болтались, свесившись к земле. Задний юноша, не прерывая своего занятия, периодически заботливо спрашивал:

— Ну что, свинья, тебе приятно?

На что девушка отвечала неразборчиво, но позитивно.

Стараясь не мешать молодым людям, я осторожно стал приближаться к веселой компании, но тут на сцене появился приотставший от меня старшина. То ли он громко сопел, то ли задел камешек, но нас услышали. Задний юноша, не прерывая своего занятия, стал испуганно поводить ушами, как суслик возле норки. Старшина Олег сорвался с места, что –то крича об изнасилование, ударил дубинкой по оголенному заду заднего юноши, который испуганно побежал. Пробежав пару шагов, он запутался в спущенных штанах и упал на четвереньки, но продолжил уходить от погони, судорожно придерживая портки одной рукой, постепенно