Анемон пошла прочь. За спиной, в темноте, прозвучал его глубокий веселый голос:

– Прощай, девчушка!

Она поморщилась и, ускорив шаг, почти бегом припустила к наемному экипажу, стоявшему возле фонарного столба на другой стороне улицы. Сказав извозчику, куда ехать, она выглянула из темного тесного салона кареты, но высокого незнакомца и след простыл. Улица была пустынна, лишь дождь, да туман, да ветер, качавший гравированную вывеску над таверной. Девушку охватило чувство нереальности происходящего. А может, ничего и не было и ей лишь привиделся этот синеглазый красавец? Она невольно засмеялась. Но, увы, ее мокрый и грязный плащ служил достаточным доказательством того, что произошло. Да и спина побаливала после падения.

Анемон отвернулась от окна и заставила себя думать об Оливере и о своем плане добыть побольше сведений, подтверждающих измену Эдварда Пелхама. Но встреча с незнакомцем не шла у нее из головы. Его образ то и дело всплывал в ее сознании, заставляя сердце биться быстрее. Анемон была удивлена и озадачена. Никогда еще встреча с мужчиной не вызывала в ней такой странной реакции. Она выросла в армейской среде и была привычна к обществу представителей сильного пола. Но этот незнакомец выбил ее из колеи. Она не могла забыть его сильные объятия, глубокий тембр голоса и синие глаза, блестевшие даже сквозь мглу ночного тумана.

Погруженная в размышления, Анемон не заметила, как доехала до Брук-стрит. Экипаж остановился, она рассеянно расплатилась с извозчиком и направилась к дому, погруженная в свои мысли, ни разу не оглянувшись назад, чтобы проверить, нет ли слежки. Неожиданно из-за угла выскочила темная фигура человека. Неизвестный набросился на девушку, зажал ей рот мясистой ладонью, а другой рукой притянул к себе.

– Анемон Карстейз? – хрипло прошептал он, сдерживая ее сопротивление.

Он знает ее имя? Анемон удивилась, но не ослабила борьбы. Ткнув противника локтем в ребра, она изо всех сил наступила ему на ногу. Тот вскрикнул от боли. Воспользовавшись его замешательством, девушка отскочила в сторону и сунула руку в карман плаща, потом повернулась лицом к неприятелю и направила на него дуло пистолета. Это был маленький, коренастый мужчина в шляпе, надвинутой на глаза, из-под которой виднелись рыжевато-коричневые бакенбарды и курносый нос. На нем были нескладный сюртук из темной шерсти, брюки и заляпанные грязью сапоги. Анемон видела этого человека впервые в жизни.

Незнакомец уставился на нее и вдруг засмеялся.

– А вы большая забияка, мисс! – произнес он, радуясь неизвестно чему. – Он предупредил меня об этом, но я не поверил. Черт возьми, он был прав! – И незнакомец смиренно поднял руки. – А теперь, мисс, можете убрать свой пистолет. Я не причиню вам вреда. Простите, если я немножко вас напугал, но я не хотел сделать вам ничего плохого. У меня есть для вас сообщение. Срочное! Вас оно наверняка заинтересует.

– От кого сообщение? – быстро спросила Анемон, не повышая голоса и не сводя настороженного взгляда с лица незнакомца. Несмотря на его заверения, пистолет она не убирала.

– А уж это вы увидите сами, – загадочно улыбнулся он и, опустив руку в карман сюртука, извлек оттуда запечатанное письмо. – Вот, мисс, возьмите, и я пойду. Мой корабль отходит на рассвете, а мне еще надо сделать другие дела. Желаю вам удачи!

Он вложил письмо в ее руку, повернулся и легко, точно призрак, плывущий по воздуху, двинулся по туманной безлюдной улице в сторону Гайд-парка. Анемон смотрела ему вслед. Когда он растворился во мгле, она с любопытством взглянула на письмо, перевернула его другой стороной и провела пальцами по дорогой почтовой бумаге, потом убрала пистолет в карман и направилась к черному ходу особняка Пелхамов.

Войдя в свою крошечную спаленку на верхнем этаже служебного крыла, Анемон сбросила мокрый плащ и села на кушетку. При свете лампы, стоявшей на маленьком прикроватном столике, она сломала сургучную печать, развернула единственный листок письма и пробежала по нему глазами. Здесь не было ни слов, ни предложений. Только аккуратно выписанные чернилами буквы, цифры и символы.

Анемон потрясенно уставилась на листок. Она поднесла его поближе к свету и встала на колени перед лампой, пристально вглядываясь в загадочный текст. Руки у нее задрожали, а сердце подпрыгнуло от нежданной радости. С губ девушки сорвался тихий ликующий возглас.

Письмо было написано хорошо знакомым ей шифром. Она сама изобрела его вместе с отцом. Это был их секретный шифр, ключ к которому они держали в тайне ото всех. И такое письмо могло означать лишь одно.

Ее отец, Томас Карстейз, жив!

На Лондон наползал холодный серый рассвет. Проснувшись, Анемон увидела хмурое небо сквозь забрызганное дождем оконное стекло. Ветхая мебель спальни, лоскутные занавески, отслаивающиеся желто-зеленые обои на стенах и ледяной сквозняк, пробирающий до дрожи даже через шерстяное одеяло, – казалось бы, все это должно было испортить девушке настроение, но на сердце у нее было необычайно легко. Она поспала чуть больше пяти часов, но чувствовала себя свежей и бодрой. Откинув одеяло, Анемон живо встала с кровати. В голове ее уже прокручивался план дальнейших действий.

Девушка закуталась в теплое шерстяное одеяло, взяла отцовское письмо и села на стул с жесткой спинкой, единственный в комнате. Перечитав сообщение, которое она расшифровала вчера ночью, Анемон ощутила новый прилив радости. Господь даровал ей чудо. Ее отец жив!

Вчера вечером, сидя одна в своей комнате с этим письмом в руках, она едва могла постичь его смысл, осознать значение написанного – просто сидела, уставясь на шифрованное послание, и не замечала катившихся по щекам слез. В конце концов она положила листок на колени, закрыла лицо руками и безудержно зарыдала, выплакивая всю боль и всю скорбь последних месяцев. Внезапно ее охватила безумная радость. Преисполненная глубокой искренней благодарности к своей счастливой судьбе, она перешла от слез к смеху. Ей хотелось увидеть отца, обнять, расцеловать его суровое лицо. А потом упрекнуть за то, что позволил ей считать его умершим. Спустя какое-то время она взяла себя в руки и снова уставилась на письмо. Где отец был все это время? Почему, ну почему он заставил ее так долго оплакивать его мнимую смерть?

Анемон сосредоточилась на написанных символах и расшифровала послание отца. «Эмми, – начиналось оно, и это отцовское прозвище наполнило ее сердце трепетом. – Ты должна незамедлительно прибыть в американский город Новый Орлеан. Жду тебя. Не говори никому – никому! – об этом письме и о том, что я с тобой связался. Ты в опасности, милая, в большой опасности. Приезжай как можно скорее, это очень важно. Я буду тебя ждать в гостинице «Бержерон» и все объясню. Спроси мистера Дюбуа. Итак, до встречи. Будь крайне осторожна, моя милая, любимая девочка. Твой папа».

Прочитав письмо, Анемон рассмеялась. Как это похоже на отца! Ни слова о своей предполагаемой смерти, только инструкции к действию. Оковы скорби, сжимавшие ее сердце в последние четыре месяца, слабели с каждым прочитанным словом. Наконец она почувствовала полное облегчение. Однако ее терзало множество вопросов. Если в том пожаре в Картахене погиб не ее отец, то кто же тогда? Мужчина обгорел так, что его невозможно было опознать, но ей прислали снятые с трупа отцовские вещи: золотое кольцо-печатку и карманные часы. Ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в том, что Томас Карстейз погиб во время пожара. Теперь Анемон понимала: по каким-то соображениям отцу было нужно, чтобы все выглядело именно так. Конечно, он мог бы избавить ее от напрасных переживаний, сообщив о себе, но, как видно, посчитал, что так безопаснее. И в самом деле, искренне считая его погибшим, она не могла допустить нечаянного промаха и выдать правду.