Все это свидетельствовало о том, что гонка с преследованием завершилась. Проехав еще пару сотен метров, Бондарь затормозил и оглянулся.

Уменьшившиеся до размеров спичечных коробков грузовики стояли, растянувшись по всей дороге. Невозможно было определить, что именно там произошло, однако это было не так уж важно. Главное, что последующие прыжки через шоссе оказались не такими удачными, как тот, который совершил Бондарь. То ли преследователей посшибало кабинами, то ли они угодили в завихрения воздуха за фургонами, но факт оставался фактом: рождественская ночь для них закончилась.

Бондарь вытер взмокшее лицо и прислушался к себе, стараясь определить, надолго ли еще его хватит. В боках кололо, легкие разрывались, к горлу подступала тошнота. После такого отчаянного марш-броска было трудно заставить себя продолжать движение вперед, и все же Бондарь поехал дальше. Уклон здесь был пологим, так что никаких сверхчеловеческих усилий не требовалось. Стой на лыжах, сохраняй равновесие да поддерживай трясущиеся колени руками.

Давно уже Бондарь не чувствовал себя таким измотанным. Дыхание норовило сорваться на всхлипывания, веки с заледеневшими ресницами сделались непомерно тяжелыми, лыжи норовили перекреститься или разъехаться в стороны. И все же он почти достиг цели. Впереди виднелись редкие огоньки поселка. До них оставалось около километра. В Солохауле, конечно, не спрячешься, но там можно будет найти машину, чтобы добраться до Сочи или Дагомыса.

Так вяло размышлял Бондарь, понимая, что торжествовать победу рано. Очень скоро выяснилось, что в этом он был прав. Все-таки он потерпел поражение. Сокрушительное и ошеломляющее.

13 декабря в 9.03 в самом центре Москвы, в двух минутах ходьбы от Красной площади – на углу Петровки и Столешникова переулка, напротив Большого театра, – остановился дивный шестидверный лимузин, сверкающий черным лаком и серебристым хромом.

Это был не банальный «Линкольн», как решило большинство уличных зевак, плохо разбирающихся в автомобилях подобного класса. У входа в отель «Мэрриотт Роял Аврора» торжественно застыл представительский восьмиместный «Кадиллак-Лимузин» длиной 6 метров 64 сантиметра. Специалист, приметивший микропрожекторы на корпусе автомобиля, мигом смекнул бы, что они предназначены для того, чтобы освещать президентский штандарт и национальный флажок. И действительно, не далее как месяц назад именно этот «Кадиллак» был подан к трапу самолета, доставившего в Москву президента Соединенных Штатов.

Чтобы приобрести такую машину в личное пользование, было недостаточно обладать определенной суммой денег. Новый владелец должен был иметь доступ в святая святых Кремля, ибо именно там решалась дальнейшая судьба «Кадиллака». Кстати говоря, на него претендовали сразу четверо высокопоставленных членов правительства, однако предпочтение было отдано частному лицу. Тому самому, которое прибыло в «Аврору».

Весьма влиятельные и весьма состоятельные люди были частыми гостями этого отеля. Стандартный номер без завтрака стоил здесь 525 долларов за ночь, однако дороговизна не отпугивала, а, напротив, привлекала тех, кто стремился всячески подчеркнуть или просто прочувствовать свою исключительность. Постояльцы отеля всю свою жизнь положили на то, чтобы стать не такими, как все, так что роскошь, недоступная простым смертным, возвышала их в собственных глазах.

«Аврора» привлекала их именно непомерно высокими ценами и эксклюзивностью. Поскольку в Москве пока что никто не додумался открыть шестизвездочный отель, как это было сделано в Бахрейне, то богатая публика при выборе пристанища руководствовалась иными критериями. Какой из множества отелей класса «люкс» или «пять звезд плюс» выбрать? Ну, конечно же, самый дорогой! Таким образом, все 230 номеров «Авроры», 9 конференц-залов, 4 бара, ресторан, фитнес-центр и сауна с бассейном исправно перекачивали миллионы долларов из одних карманов в другие, причем к обоюдному удовольствию.

Появление каждого нового клиента было настоящим праздником для вышколенной гостиничной обслуги. Тем более когда клиент прибывал в «Аврору» с помпой.

Вспотевший от приступа подобострастия швейцар засеменил к «Кадиллаку», боясь упустить щедрые чаевые. Его взгляд был взглядом изголодавшегося барбоса, почуявшего запах дармового угощения. В такие моменты швейцарам явно не хватает хвоста, чтобы беспрестанно вилять им из стороны в сторону, выражая готовность услужить хозяину. Зато они шустры, как цирковые собачки, бегающие на задних лапках.

Привратник «Авроры» не был исключением. Опередив важного водителя в униформе, он первым подскочил к задней дверце «Кадиллака», распахнул ее и едва не лизнул мужскую руку, сунувшую ему тысячерублевую купюру. Эта же рука сделала властный жест, отвергая дополнительные услуги швейцара заодно с его благодарным скулежом.

– Ступай, ступай, папаша, – поморщился молодой человек, выбравшийся на тротуар.

Был он вальяжен, ухожен, умеренно мордаст и упитан, но на владельца лимузина не тянул. Один только наушничек, предательски торчащий из ушной раковины молодого человека, выдавал в нем заурядного телохранителя, не говоря уже о зеркальных каплевидных очках и демонстративно распахнутом пиджаке. Его напарник, без наушничка, но зато при микрофончике у рта, распрямился по другую сторону «Кадиллака». Поворачивая головы, оба просканировали взглядами публику у входа в отель, после чего первый телохранитель наклонился и тихо доложил:

– Можно выходить, Маргарита Марковна.

Дальнейшее происходило в лучших кинематографических традициях. Из недр лимузина возникла облитая тончайшим эластичным полиамидом нога невидимой дамы, на мгновение зависла в воздухе и ступила на тротуар. Находившиеся поблизости мужчины дружно уставились на эту ногу. Женские взгляды скрестились непосредственно на туфельке со стилетообразным каблуком. Трудно было даже представить, сколько могло стоить это заморское чудо. А уж когда дама из «Кадиллака» предстала перед собравшимися во всей своей красе, то вздрогнувшие от зависти женщины одновременно почувствовали себя униженными и оскорбленными.

Восставшую из пепла и тлена Мэрилин Монро, вот кого увидели перед собой присутствующие. Белокурую диву, гарцующую на каблуках, в норовящей соскользнуть с обнаженных плеч собольей шубе. Узкое, как перчатка, платье дивы казалось отлитым из металла, но в то же время выглядело невесомым, как паутина.

Да, это, несомненно, была Мэрилин Монро, но не та, которую схоронили в начале шестидесятых, а сверхновая Мэрилин Монро двадцать первого века, хотя, как и много лет назад, она пользовалась легендарными духами «Шанель № 5».

Ее прическа была тоже выдержана в стиле ретро, как и сумочка с платиновым треугольником, помеченным клеймом Prada. И женщины во все глаза смотрели на эту замечательную сумочку, пока мужчины пялились то на ноги, то на декольте дивы. Ее бюст был приподнят и обнажен ровно настолько, чтобы будить воображение, не позволяя в точности домыслить то, что оставалось скрытым от нескромных взоров.