— Сомневаюсь, что у него есть телефон, — сказал Толстый Чарли. — Чтобы его найти, лучше всего слетать во Флориду и проехать по шоссе А1. Это прибрежное шоссе, которое идет вдоль всего полуострова. После полудня вы, возможно, застанете его за рыбалкой с моста. Вечером он будет в баре.

— Такой обаятельный мужчина, — мечтательно протянула она. — Чем он занимается?

— Я же вам сказал. Он называет это чудом хлеба насущного.

Блондинка посмотрела на него недоуменно, и Толстый Чарли почувствовал себя глупо. Когда эти слова произносил отец его, собеседники смеялись.

— Э-э-э… Как в Библии. Чудо хлебов и рыб. Папа обычно говорил, что просто рыбачит, и истинное чудо, что ему удается добывать себе на хлеб. Шутка, понимаете?

Ответом ему стал затуманенный взгляд.

— Да, — протянула блондинка. — У него такие смешные шутки. — Потом она щелкнула языком и снова стала сама деловитость. — Итак, вы нужны мне здесь в половине шестого.

— Зачем?

— Забрать вашу мать. И ее вещи. Разве доктор Джонсон не сказал вам, что ее выписывают?

— Вы отправляете ее домой?

— Да, мистер Нанси.

— А как же… а как же рак?

— Кажется, была ложная тревога.

Толстый Чарли не мог понять, как это могла быть ложная тревога. На прошлой неделе врачи собирались послать его мать в хоспис. Врач произносил такие фразы, как «недели, не месяцы» и «их задача облегчить ей неизбежный конец».

Тем не менее он вернулся в половине шестого и забрал мать, которая как будто ничуть не удивилась, узнав, что больше не умирает. По дороге домой она сказала, что спустит сбережения на путешествия по миру.

— Врачи говорили, мне осталось три месяца. И точно помню, как, слушая их, я думала, что если когда-нибудь встану с больничной койки, то поеду в Париж и в Рим, и еще куда-нибудь. Вернусь на Барбадос и на Сан Андреас. Возможно, съезжу в Африку. И в Китай. Я люблю китайскую кухню.

Толстый Чарли не понимал, что происходит, но во всем винил своего отца.

Отвезя мать с увесистым чемоданом в аэропорт Хитроу, он помахал ей на прощание в зале международных перелетов. Проходя через контроль, она лучилась улыбками, сжимая в руке паспорт и билеты, и выглядела такой молодой, какой Чарли не помнил ее уже многие годы. Она посылала ему открытки из Парижа и Рима, из Афин и Лаоса или из Кейптауна. В открытке из Нанкина писала, что ей совсем не понравилось то, что тут, в Китае, выдают за китайскую кухню, и она ждет не дождется, когда вернется в Лондон поесть настоящих китайских блюд.

Умерла она во сне, и случилось это в отеле города Уильямстаун на карибском острове Сан Андреас.

На похоронах в «Крематории Южного Лондона» Толстый Чарли ожидал встретить отца: может, старик устроит грандиозное выступление во главе джаз-банда или по проходу за ним потянется труппа клоунов вперемежку с шимпанзе на трехколесных велосипедах и с сигарами в зубах. Но отца Толстого Чарли тут не было, только подруги и дальние родственницы матери — по большей части крупные женщины в черных шляпах, которые сморкались, прижимали носовые платки к глазам и качали головами.

А когда зазвучат последний псалом, когда была нажата кнопка и мама покатилась по линии конвейера к своему воздаянию после смерти, Толстый Чарли заметил мужчину одних с ним лет, который стоял у задней стены часовни. Совершенно точно не отец. Но кто-то, кого он не знал, даже не заметил бы среди теней, если бы не выискивал глазами отца… И вот пожалуйста, незнакомец в элегантном черном костюме, взгляд опущен, руки сложены.

Толстый Чарли на один лишний момент задержался на нем взглядом, и, подняв голову, незнакомец сверкнул ему безрадостной улыбкой — на лицах чужих людей такого обычного не увидишь, и все равно Чарли не мог сообразить, кто это. Он отвернулся к алтарю. Там пели «Спускайся вниз, сладкая колесница» (Толстый Чарли был почти уверен, что мать никогда не любила этот псалом), и преподобный Райт пригласил всех к двоюродной бабушке Толстого Чарли Альме немного перекусить. В доме двоюродной бабушки Альмы собрались сплошь знакомые лица.

За годы, прошедшие со смерти матери, он иногда вспоминал про незнакомца. Интересно, кто это был? Зачем приходил в часовню? Временами Толстому Чарли казалось, будто он ему только привиделся…

— Значит, так, — сказала, допив шардоне, Рози, — ты позвонишь своей миссис Хигглер и дашь ей номер моего сотового. Расскажешь ей про свадьбу и когда она будет… Да, кстати. Как по-твоему, следует ее пригласить?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Толстый Чарли. — Только сомневаюсь, что она приедет. Она старый друг семьи, отца знает с незапамятных времен.

— Прозондируй почву. Узнай, не надо ли ей послать приглашение.

Рози была хорошим человеком. В ней было понемногу от Франциска Ассизского, Робина Гуда, Будды и волшебницы Глинды Доброй из «Страны Оз», она решила, что примирение любимого с отцом придаст их свадьбе дополнительный смысл. Это уже была не простая свадьба, а практически священная миссия мира, и Толстый Чарли достаточно давно знал Рози, чтобы никогда не вставать между своей невестой и ее потребностью Творить Добро.

— Завтра позвоню миссис Хигглер, — смирился он.

— О! Придумала! — Рози трогательно сморщила носик. — Позвони-ка ты ей сегодня. В Америке ведь еще не так поздно.

Толстый Чарли кивнул. Они вышли из кафе: Рози легкой походкой, Чарли — как приговоренный к виселице. Он уговаривал себя не глупить: может же миссис Хигглер в конце концов переехать или отключить телефон. Все возможно. Все что угодно возможно.

Они пошли к Толстому Чарли, поднялись на второй этаж скромного домика в Максвелл-гарденс рядом с Брикстон-роуд.

— Сколько сейчас во Флориде? — спросила Рози.

— Почти вечер.

— Отлично. Звони же.

— Давай подождем? Что, если она вышла?

— А может, лучше сейчас, пока она не села обедать?

Толстый Чарли отыскал старую бумажную записную книжку и на букву «X» — обрывок конверта, где почерком матери был записан номер телефона, а под ним — «Каллианна Хигглер».

Телефон звонил и звонил.

— Ее нет дома, — объяснил он Рози, но в этот момент на том конце подняли трубку и женский голос произнес:

— Да? Кто это?

— М-м-м. Это миссис Хигглер?

— Кто это? — повторила миссис Хигглер. — Если вы из треклятого сетевого маркетинга, то немедленно вычеркните меня из списка, не то я подам на вас в суд. Я свои права знаю.

— Нет. Это я. Чарльз Нанси. Я раньше жил по соседству.

— Толстый Чарли? Вот так сюрприз. Я целое утро искала твой телефон. Весь дом вверх дном перевернула и, как по-твоему, нашла? Если хочешь знать, наверное, записала его в какую-нибудь старую книгу расходов. Честное слово, дом вверх дном перевернула. Поэтому сказала себе: Каллианна, сейчас самое время просто помолиться и уповать, что Господь тебя услышит и наставит, и потому стала на колени, а они у меня сейчас уже не те, и руки сложила, но все равно твоего номера не нашла, что в какой-то мере даже неплохо, особенно потому, что я не из денег сделана и не могу себе позволить звонить за границу даже по такому случаю, хотя я собиралась тебе позвонить, не волнуйся, учитывая, что случилось…