А теперь, засади поглубже, по самые яйца! О-о-о! Как сладко… еще… еще! Поговори со мной об этом, поговори!

Я смутился. Весь этот монолог в общем-то, был бы не слишком удивителен в устах опытной, изощренной дамочки, знающей, что почем в любви и в постели. Но Ли? И тут же я выругал себя за тупость. Ведь ей же не за что больше спрятаться! И это анальное сношение она придумала, оттягивая самый страшный для себя момент.

— Я обожаю твою попку, — начал я неуверенно. — Мне хорошо в ней…

— Эрг, милый, погрубее… Как можно грубее! Самые грязные, самые бесстыдные словечки, хорошо? И еби, еби меня в голую сраку…

— Ли, солнышко мое, — я тоже начал заводиться, — твоя прелестная попка, нет, жопка очень нравится моему толстому хую. Ему нравится погружаться в нее и напяливать ее. Она такая красивая, голая… А дырочка узенькая, горячая, и моя залупа раздвигает и трет ее. Я ебу тебя раком в голую жопку, красавица моя.

— Да, да, — вскрикивала девица, подмахивая и виляя голым обворожительным задиком, — ну, скажи, что у меня развратная жопа, скажи! А я твоя полная любовница… жопная извращенка! И ты ебешь меня, как шлюху… голожопую суку!.. И втыкаешь свой толстый красный хуй мне между ягодиц! Смотри, смотри, я их еще больше руками раздвину, чтобы он глубже пропорол… еще изогнусь! Ох, да, вот так! Вот так! Ты — мой жопоебатель!.. Ну, назови меня еще как-нибудь!

— Ты моя голожопая сучка, — сказал я решительно, уже выдыхаясь по части эпитетов, — твоя развратная задница прыгает у меня на хую, как перепелка, а ягодицы трясутся и шлепают меня по яйцам. А ну-ка, раздвинь-ка свою попочку до упора, моя маленькая жопная блядь, я еще глубже всажу тебе, до самого дна, свою красную залупу! Я разорву тебя на части!

— Я больше не могу, — простонала Ли. — Я все время спускаю… уже раз пять, наверное. Господи, как сладко! Неужели и спереди так бывает?

— Ну конечно, радость моя, — я осторожно стал переводить разговор. — Милая, ты чудо… а твоя попка просто прелесть. Но вот увидишь, в пиздочке будет не хуже, если не лучше… ты не хочешь отдохнуть?

— Сейчас, милый, сейчас, еще чуть-чуть… я чувствую, будет что-то совсем безобразное… ляг на спину, а я еще чуть-чуть попрыгаю на твоем красавце!

Я откинулся назад. Девушка, стоя на корточках, в бешеном темпе насаживала свою прелестную круглую попку на протыкающий ее разбухший красный член. Наконец с невероятным воплем она забилась в оргазме, крича:

— Спускай, я умираю! — насадила себя до упора на мой вертел. Из ее киски струилась влага вместе с мочой, но Ли не замечала этого. Потом она обессиленным комочком рухнула на постель и замерла.

Нежно сняв ее с себя, я уложил Ли на постель. Ее сердечко билось уже спокойней, глаза сомкнулись в полудреме. Я наклонился и облизал оба ее отверстия. Из переднего все еще струилась влага — и, черт меня побери, она была сладкой! Наверное, про таких говорят «сладкая женщина».

Растянувшись рядом с Ли, я задумался. Когда она проснется и протрезвеет, ей будет стыдно и, не дай бог, опять страшно. Оставалось одно — либо сейчас, либо, пока она еще будет совсем сонная и не успеет даже испугаться, как все будет кончено...

Но тут заявил о себе желудок. Время — два часа дня. Мы не ели больше двенадцати часов. Интересно, чем там Ли закусывала? Из любопытства я зашел в столовую. На столе лежал недоеденный бутерброд с колбасой и сыром, стояла вскрытая банка консервированных помидоров, какой-то рыбный паштет. В холодильнике обнаружилась на треть пустая бутылка водки. Все было ясно.

Я убрал все лишнее, принес с веранды оставшуюся бутылку «Тракии» и поел. Примерно полбутылки вина я оставил для Ли — а вдруг ей будет плохо с похмелья.

Потом вернулся в спальню, лег рядом с подругой и обнял ее, накрыв легким одеялом. Она спала, как ребенок. На ее лице не осталось и следов от того, что произошло на этой постели какой-то час назад. Подожду! В конце концов, не стану же я насиловать спящую. Тем более — любимую, в этом я теперь уже не сомневался.

На этот раз я спал более чутко и, как только она очнулась, принес бокал вина и, приподняв ей голову, заставил его выпить. Потом намазал свой член кремом и легкими прикосновениями стал ласкать Ли — лишь только передние губки и клитор. Сначала я целовал ее, потом поглаживал пальцами. Она сонно вздыхала, и поворачивала тело так, чтобы ей было приятно. Но когда я попробовал войти в нее, вскрикнула и отстранилась. Тогда я пошел на подлог.

— Ли, помнишь, я тебе сейчас давал выпить вина? Так вот, в нем было еще кое-что — обезболивающее. И не какой-нибудь анальгин, а производное кураре — слышала? Оно отлично снимает чувствительность нервных окончаний, как будто выключает их. Так что, любимая, слушайся меня, и все будет хорошо.

— Что ты предлагаешь, Эрг? — Глаза у нее были испуганные.

— А вот что. Я сейчас просто лягу на спину, а ты залезешь на меня… и сама сделаешь себя женщиной. Идет? Если что-нибудь будет не так, ты остановишься. Думай быстрее, лекарство действует час-полтора, а прошло уже полчаса. Любимая, я прошу тебя, решайся!

— Эрг, ты и вправду меня любишь? — Ли покраснела, наверное, кое-что вспомнив о своих художествах.

— «Навеки и до смерти», — вполне серьезно процитировал я распространенную в темные века мысль. — Ну, так как? Или мне насиловать свою невесту… уже почти жену?

Подействовало. Ли прильнула ко мне всем телом, поцеловала и уселась на мои ноги, как утром. Потом робко раздвинула ножки и подвинулась ближе ко мне.

— Ли, милая, возьми его рукой и просто направь… А потом медленно садись. И не бойся, я с тобой!

Засмеялась, но все же сделала, как сказал. Я обхватил руками ее бедра и слегка приподнял:

— Ли, приласкай его… он хочет к тебе, в твою маленькую запечатанную пещерку… Так… еще… Ну, смелее! Нагнись чуть вперед… вот так!

Девушка мягко опустилась на член: головка погрузилась между губ, но не вся. Я почувствовал, что дальше хода нет.

Она вздохнула и стала медленно опускаться дальше. Я почувствовал возрастающее давление; еще чуть-чуть… еще… Лицо Ли побледнело, но она молчала и двигалась, опускаясь все ниже. Наконец она вскрикнула и рванулась вниз, решив, наверное, разом покончить с этим. Меня словно что-то обожгло, но я промолчал, во все глаза глядя на невесту. Половина моего дружка пока осталась снаружи; когда