«Надо этот момент уточнить», — решаю я.

Мгновенно одеваюсь, вытаскиваю из кухни Алису, которая зависла над кофемашиной, и толкаю ее к выходу.

— Ну, котик, я хочу кофе, — капризно дует губы она.

— Некогда. Попьешь дома.

— Я на съемку тороплюсь.

— Тогда купишь в торгушнике. Давай, давай, вперед!

Буквально силой затаскиваю подружку в машину, отвожу ее к торговому центру и высаживаю у входа. Все, от одной головной боли избавился, пора разобраться со второй.

Ситуация на дороге немного выбивает меня из себя. Я, конечно, понимаю, что девушка-полицейский вызывает у многих водителей только смех, но все же. Эта оказалась въедливой и гадкой стервой.

— Б-р-р-р!

Передергиваюсь от отвращения. Ехать в полицейский участок совершенно не хочу, а уж видеть эту гадину тем более, но адвокат сказал надо, значит, надо.

Выруливаю на стоянку перед зданием районного отделения. Несколько минут сижу, собираюсь с мыслями, наблюдаю за суетой. Куда-то торопятся рядовые оперативники, неспешно шагают следователи и адвокаты в костюмах и с портфелями в руках, из соседней машины вытаскивают нарушителя в наручниках.

— Ненавижу! — орет во все горло лохматый мужик и упирается пятками в асфальт.

Полицейские с ним не церемонятся: один бьет под колени, другой встряхивает. Мужик замолкает на полуноте.

Выбираюсь из авто и иду к входу в участок. В большом холле, где мы вчера сидели, по-прежнему шумно. Нахожу лейтенанта Седых. Она сидит в угловом закутке и стучит по клавиатуре, не замечает меня. Подбираюсь к ней на цыпочках и заглядываю со стороны в монитор.

— Приветики.

Девушка вздрагивает, отшатывается к спинке кресла: слишком близко наши лица.

— Ч-чем могу помочь? — заикается она и добавляет: — Господин.

— Я смотрю, тебя еще не уволили?

— А должны были?

— Ну, превышение служебных обязанностей, доведение до состояния нестояния пассажира и т. д.

— Не придумывайте! — она встряхивается и огрызается на атаку. — Все было в рамках закона. Есть свидетели и видеоролики. Еще проверить надо, чем наширялась ваша подруга, раз бред нести начала.

— Наширялась? — притворно вздыхаю. — И почему все говорят на сленге? Уровень культуры нашей полиции ниже плинтуса.

— Блин! — вижу, девушка начинает заводиться. — Нежная фиалка какая!

— Зато ты грубиянка.

Седых встает, опираясь на стол руками. В карих глазах загорается пламя, того и гляди полыхнет в меня.

— Зачем вы пришли?

— Вызывали же. Какие доки надо подписать?

— Никакие. Ваш адвокат уже все сделал. Как чувствует себя ваша подруга?

— А как сама думаешь?

— Слушайте, — лейтенант делает паузу, потом поправляется, — слушай, иди тогда отсюда, не мешай работать.

— Ха! — ситуация меня развлекает. Горячая девчонка чертовски заводит, хочется ее подразнить немного. — А кто мне оплатит моральный и материальный ущерб?

— Какой еще ущерб? Ты отказался подчиняться, вот и получил привод.

— Содержание машины на штраф-стоянке, больничные счета моей девушки.

Седых вскакивает, ее щеки полыхают пожаром, хорошенькие губы кривятся, словно она вот-вот заплачет, но глаза мечут молнии. Мы стоим по разные стороны стола, а кажется, будто упираемся носами друг в друга.

— Нет, посмотрите на него! — всплескивает руками лейтенант и оглядывается.

Я тоже осматриваюсь и тут замечаю, что в помещении мы остались одни. Все полицейские куда-то разбежались по своим делам. Раскаленная атмосфера такая густая, что с трудом делаю вдох.

— Некому смотреть.

— Слушай, мажор, ты чего ко мне пристал? Втюрился, что ли?

— Спятила?

Я даже давлюсь слюной от неожиданности. Совсем сдурела девка! На таких голодранок, как она, смотрю, как на мусор под ногами. Вернее, вообще не смотрю.

— По твоему поведению напрашивается такой вывод, — усмехается эта нахалка, так бы и придушил стерву. — Но у тебя нет шансов.

— Что же делать, такая тетка не в моем вкусе.

— Тетка? — серые глаза становятся по блюдцу. Луч света падает на радужку и отражается серебристым оттенком. Красиво, черт возьми, но…— Тридцатилетние дядьки тоже идут мимо. И кстати, я не тетка.

— Я тоже не дядька.

Девица ехидно прищуривает глаза и начинает перебирать папки на столе,

— Поздравляю! У нас столько общего! — она поворачивается ко мне. — И вообще, почему хамишь человеку при исполнении обязанностей?

Я приближаюсь и делаю вид, что внимательно разглядываю ее лицо. Взгляд лейтенанта мечется по сторонам, она хотя и держит марку, но незаметно отодвигается.

— А ты довольна милая.

— Я же говорю, втюрился.

— О, покраснела, — я довольно улыбаюсь. — Может, это я тебе нравлюсь?

— Просто здесь жарко.

Девушка хватает папку и начинает ею обмахиваться, второй рукой расстегивая форменный китель.

— Да, поставьте же себе кондиционер! А то от жары люди начинают краснеть, — развлекаюсь я.

— Гражданин! — голос Седых вибрирует на высокой ноте. — Вы свободны, идите своей дорогой.

— Чао, крошка! Завтра снова зайду.

Я машу лейтенанту и пулей вылетаю из отделения. А ничего, прикольная деваха. Настроение неожиданно поднимается.

Приключение на дороге все не шло из головы. Мажор со своими понтами, его девушка с прибабахом на всю голову, адвокат, которые прислал в участок иск о превышении служебных обязанностей — все было против меня, словно защита Ангела-Хранителя внезапно разлетелась вдребезги.

— Эй, ты! — шепчу себе под нос и оглядываюсь: никто не услышал. — Забыл обо мне?

Смотрю на фарфоровую фигурку с крылышками, которая стоит на столе, осторожно тру их. Ее мне подарила бабушка, когда я устроилась на работу в отделение.

— Зачем мне это? — рассердилась я. — Засмеют же!

— А ты никого не слушай, Ульяша, — напутствовала бабуля. — Поставь ангелочка на стол и, когда плохо будет, потри его крылышки. Сразу почувствуешь себя лучше. Он невидимый сидит у нас на правом плече и помогает.

— Скажешь тоже! Как может помочь статуэтка из глины?

— Не ворчи, прислушайся.

Я намеренно забыла фигурку дома, а когда пришла на работу, обнаружила ее в сумке. И так несколько раз выкладывала и столько же раз находила. Наконец решилась: поставила ее на стол рядом с ноутбуком. Мужчины покосились, прошлись по ангелу шутками и забыли.