— Вот это да! — проговорила она, и слезы полились у нее из глаз. — Это девочка!

— Ба! — воскликнул дедушка. — Так и есть. Прелестная девчушка!

Буря, Господь, завывает;

Как страшен сердитый гул!

Туча нам свет застилает,

Мы гибнем, а Ты заснул.

Или Тебя не тревожит,

Что смерть окружает нас?

Грозный вал наступает и может

Ладью поглотить тотчас.

«И волны, и ветер услышат Мой глас,

Умолкнут тотчас,

Бурное море смирится,

Мне всякая тварь подчинится».

Владыка земли и небес тут Сам,

Не даст Он, Всесильный, погибнуть нам.

«Услышат волны и ветер Мой глас,

Умолкнут тотчас».

Боже, в глубокой печали

Склоняю главу мою,

Душу грехи взволновали,

Спаси, о, спаси, молю!

Сердце мое заливают

Потоки земных скорбей;

О, я гибну, к Тебе я взываю,

Покой дай душе моей!

Буря, Господь, миновала,

И в сердце настал покой!

Солнце опять засияло

Над стихнувшей вдруг водой.

Будь же со мной, Спаситель!

Твой мир Ты во мне храни

И в небесную Божью обитель

На вечный покой прими.

Никогда прежде мне не доводилось видеть такого симпатичного личика. У девочки были каштановые волосы, круглые розовые щечки и голубые, как небо, глаза.

Она проснулась, когда мы смотрели на нее, и, увидев вокруг себя незнакомые лица, горько заплакала.

— Бедняжка! — промолвила миссис Миллер. — Она хочет к маме.

— Ма-ма! Ма-ма! — закричала девочка, услышав это слово.

Миссис Миллер очень расстроилась, глядя на нее, и стала плакать как ребенок.

— Ну что ты, дорогая! — сказал ее муж. — Не унывай! Ты еще больше расстроишь ее, если будешь так огорчаться.

Но миссис Миллер не могла остановиться.

«Представь себе, что это наша Полли! — с трудом выговорила она. — Ах, Джем, только подумай, что это наша Полли зовет меня!».

Дедушка взял у нее дитя и посадил ко мне на колени. «Мэри, — произнес он, — затопи-ка печь и дай нам что-нибудь поесть, дорогая! Ребенок замерз и голоден, да и мы в таком же состоянии».

Миссис Миллер стала хозяйничать по дому, и вскоре в печи заполыхал огонь. Затем она побежала проверить, все ли в порядке с ее детьми, которых она оставила на попечение девочки-няни. На обратном пути она прихватила немного холодного мяса для завтрака.

Я сел на стул, стоявший напротив печки, держа ребенка на коленях. Девочке было около двух лет, и она выглядела здоровой и сильной. Она уже перестала плакать и, казалось, совсем не боялась меня. Когда же кто-то приближался к нам, она прятала личико, прижимаясь к моему плечу.

Миссис Миллер принесла тарелку с молоком и хлебом и попросила покормить ребенка.

У девочки был уставший и сонный вид, как будто ей приходилось прилегать огромные усилия, чтобы держать глаза открытыми. «Бедняжка! — сказал дедушка. — Думаю, ее вытащили спящей из кроватки и понесли на палубу. Не уложить ли ее спать?».

«Конечно, — ответила миссис Миллер, — я положу ее в кровать Полли. Она там сможет хорошо выспаться».

Но девочка вцепилась в меня и громко заплакала, когда миссис Миллер попыталась взять ее на руки. Тогда дедушка сказал: «Видимо, не стоит уносить ее, бедную, осиротевшую овечку. Она так привязалась к Алеку! Пусть останется здесь».

Мы постелили ей на диване. Затем миссис Миллер принесла одну из ночных рубашек Полли. Раздев и помыв девочку, она уложила ее спать.

Девочка по-прежнему боялась всех, кроме меня. Казалось, я пришелся ей по душе с самого начала. Когда ее положили на диван, она протянула свою ручонку ко мне и тихо произнесла: « Ручка, ручка Тимпи».

— Что, что она сказала? — спросила миссис Миллер, услышав, как девочка заговорила в первый раз.

— Она хочет, чтобы я взял ее за ручку, маленькую ручку Тимпи, — ответил я. — Видимо, ее зовут Тимпи!

— Никогда прежде не слышала такого имени, — произнесла миссис Миллер. — Ты сказал Тимпи? Как тебя зовут, дорогая? — обратилась она к девочке.

Но голубые глазки устало закрылись, и очень скоро Девочка уснула. Я продолжал держать ее за руку, сидя рядом с ней. Я боялся, что разбужу девочку, если положу ее руку на диван.

— Интересно, кто она такая? — шепотом произнесла миссис Миллер, складывая одежду девочки. — У нее очень красивая одежда! За ней так хорошо ухаживали? Подожди-ка, здесь что-то написано, на ее юбочке. Можешь ли прочитать, Алек?

Я осторожно положил руку девочки на постель и поднес крошечную юбочку к окну.

— Да, — сказал я, — это ее фамилия. Здесь написано Виллерс.

— О Боже! — воскликнула миссис Миллер. — Наверняка это ее фамилия. Как жаль, как жаль, что ее отец и мать находятся на дне этого ужасного моря! Только подумать, что на ее месте могла оказаться наша Полли!

И миссис Миллер стала так сильно плакать, что была вынуждена пойти домой и там успокоится, заключив в объятия свою маленькую Полли.

Дедушка очень устал после всего того, что пережил на протяжении прошедшей ночи, и пошел наверх спать. Я же остался сидеть, наблюдая за спящей малюткой. Мне казалось, что я не смогу оставить ее одну.

Девочка спала спокойным, мирным сном. «Бедняжка! Как мало знает она о том, что произошло», — Думал я, и слезы быстро текли из моих глаз, падая на маленькую пухленькую ручку, лежавшую на подушке. Но через несколько минут я положил голову на диван и крепко уснул. Я не спал всю ночь и очень устал.

Несколькими часами позже я проснулся, потому что кто-то тянул меня за волосы и тоненьким голоском кричал мне прямо в ухо: «Вставай! Мальчик, вставай! Вставай! Вставай!».

Я поднял глаза и увидел маленькую озорную физиономию, обращенную ко мне. Никогда раньше мне не доводилось видеть такого веселого, смышленого личика.

— Вставай мальчик! Пожалуйста, вставай! — снова раздался тоненький просящий голос.