– Я Элла Уолден, – сообщила она. – Мы с тобой соседи через стенку. Ну как, круто здесь, правда?

Почему-то от одного взгляда на Эллу мне резко полегчало. Кожа у нее была серая, щеки круглые, шмотки немодные – живое доказательство того, что не все в Уэслиане клевые от рождения. Я смотрела, как она жует свой сэндвич, одновременно завидуя и осуждая ее за то, что она ест такую калорийную гадость на людях, хотя ей очевидно не мешало бы сбросить несколько фунтов. Сама я ненавидела есть на глазах у других.

Громкое «блядь» заставило меня подпрыгнуть – его изрыгнула сидевшая во главе стола девица с широко распахнутыми глазами в окантовке черной подводки, с белокурым хвостом и в рубахе на два размера больше, из которой выглядывал кружевной лифчик. Ее брови, густые и темные, оживленно взлетали и опускались, когда она говорила, и разительно отличались от маниакально выщипываемых тонких арочек, которые отличали моих одноклассниц. Забив на Эллу, я уставилась на эти брови, осенявшие ее лицо – лицо, которое мгновенно привлекало внимание всех окружающих.

– А потом Лапа такой: пожалуйста, не уходи, я для тебя что угодно сделаю, – рассказывала она. Голос у нее был гортанный, глубокий. – А я говорю: в том-то и проблема, – и ушла!

Все захохотали. Я подивилась: неужели все знают, кто такой Лапа?

– Ну ты красотка, – сказала она стильной азиаточке, сидевшей рядом с ней. Клара – смутно вспомнилось мне. Память уже не удерживала ворох новых имен. – Тебе здешние парни ни к чему. – Ее пальцы пробежались по Клариной руке. Мне тоже захотелось удостоиться ее внимания.

Так и произошло – как будто она прочла мои мысли.

– А ты кто? Откуда приехала? – поинтересовалась она, вперив в меня пристальный взор зеленых глаз.

– Амброзия. Из Пеннингтона. Это в Нью-Джерси.

Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Элла ее опередила:

– Пеннингтон! Фига себе, а я из Морристауна. Да мы с тобой почти соседки! Надо будет потом посмотреть школьные альбомы. Наверняка у нас есть общие знакомые!

Я крепко закусила губу. Зачем я вообще произнесла слово «Пеннингтон» и откуда эта Элла взялась на мою голову! Девушка во главе стола на меня больше не смотрела. Она переключилась на парня, сидевшего рядом с ней, закинула руку ему на плечо.

– Это моя соседка по комнате. Ни на чем не в состоянии сосредоточиться, – сказала девушка с другой стороны – веснушчатая брюнетка по имени Лорен, жившая в соседней с нами комнате. – Мы вместе учились в Спенсе. Она чокнутая.

Мне стало любопытно, что она подразумевает под «чокнутой».

– А как ее зовут? – полюбопытствовала я, но мой вопрос остался без ответа. Лорен уже заговорила с кем-то другим, выясняя, где в кампусе можно раздобыть годную травку. Побеседовать со мной рвалась одна только Элла. Не переставая жевать, она принялась рассказывать о своем выпускном и о коте по кличке Фредди. Я делала вид, что мне интересно. С ней проще всего было попасть на одну волну, окунувшись в наше похожее прошлое. Но я не собиралась возвращаться туда, откуда приехала.

Чокнутая соседка Лорен встала и ушла, а за ней – Клара и двое парней. Я постаралась не выказать разочарования. Вот бы попасть в их компанию! Я пялилась на банку диетической колы, стоявшую передо мной, пока Джемма из школы Святой Анны плакалась Флоре, что ужасно скучает по своему молодому человеку, который поступил в Йель.

– Я понимаю, тебе тяжело, – говорила Флора. – Но он тоже по тебе скучает! Ты только посмотри на себя. Ну как по тебе не соскучиться?

Дело было даже не в том, что она говорит, а в том, как. Это было мило от всей души. По спине у меня побежали мурашки. Флора, в своих отложных воротничках и детских туфельках «мэри-джейн», чувствовала себя здесь в своей тарелке – в отличие от меня. Она умела быть самой собой – да, кажется, все это умели. А я только и знала, что подражать другим.

Лорен разглядывала Флору с интересом. Я не сомневалась: потом они с соседкой перемоют ей все косточки. Но когда народ стал расходиться, Флора обняла ее. Лорен застыла, а Флора сказала ей что-то, чего я не расслышала, – и скука на лице Лорен сменилась улыбкой.

Когда мы вернулись в свою комнату, я принялась развешивать платья. Платья были дешманские и вообще полный отстой – теперь я это видела отчетливо. Флора тем временем достала фотографии школьных друзей и своего молодого человека – даже на зернистых черно-белых снимках было видно, что щеки у него усыпаны прыщами.

– Это Кевин, – сказала она, поднеся фото к самому лицу, словно собиралась его поцеловать. – Он учится в Дартмуте. На втором курсе.

– Симпатяга, – отозвалась я, хотя фотография была ужасная и симпатягой он мне совсем не показался.

– Он лучше всех на свете. Я вас обязательно познакомлю. Он обещал вырываться ко мне почаще. Это ведь не так уж и далеко. Меньше трех часов езды.

Наверняка он ей изменяет, подумала я, – просто она об этом еще не знает. Все мы дуры, когда влюблены. Моя мама была твердо уверена, что в колледже я непременно встречу «свою судьбу», подобно Тони, которая нашла себе бойфренда в Ратгерсе – Скотта, с его безупречными манерами, такого славного мальчика. Но мне мамины грезы о сказочном университетском романе представлялись несбыточными.

– А у тебя как в этом плане? – поинтересовалась Флора. – Тоже ведь кто-то есть?

Я покосилась на фотографии, которые сочла достойными висеть на моей доске. На одной из них как раз запечатлены мы с Мэттом: он беспечно ухмыляется, шмякнув руку мне на плечи. Меня покоробило, что наличие у меня парня для Флоры само собой разумеется. Я даже почти готова была поведать ей всю эту некрасивую историю – но передумала.

– Нет, – буркнула я. – Был кое-кто, но… все сложно.

– Сложно, – эхом отозвалась она, словно не поняла это слово.

Именно с Мэттом я летом перед выпускным классом потеряла невинность. Билли к тому времени уже лишилась девственности, и мне тоже не терпелось от нее избавиться – от этой дурацкой плевы, которая разделяет девушек на две касты в зависимости от того, побывал в них уже пенис или нет. Впрочем, когда я принимала решение заняться с ним сексом, дело было не только в этом. В то время я искренне верила, что Мэтт будет у меня первым и последним. «Мы всегда будем вместе», – сказал он на школьной дискотеке; я танцевала, уткнувшись ему в шею, а его руки крепко обвивали мою талию.

– Ну ка-ак же тебе повезло, – ныла