эту, еще больше. Как мне теперь в офисе из себя крутого босса корчить с обоссанными штанами?! Уже открываю рот, чтобы обматерить ее на чем свет стоит, но тут глаза падают на ее задницу! Черт… Трусы с щенятами?!

Серьезно?! А она точно про мою душу пришла? Да вряд ли. Вся моя злость куда-то улетучивается. Щенята, мля! Принт на трусиках настолько отвлекает меня и сбивает с толку, что я толком не успеваю оценить размер пятой точки этой дурочки.

— Простите, пожалуйста… — лепечет она.

Поднимает голову ко мне, встает на четвереньки. Губа у нее разбита. Скула ссажена. Но глазки красивые. Зеленые. Ей больно, и тушь немного потекла от слез. Волосы средней длинны. Темненькие. Рассыпались по плечам из разрушенной прически. Девка поднимается дальше. Дырка! Ого! Прямо на кофте! И левый сосок беззащитно, и бесстыдно выглядывает в нее, словно в окошко. Аккуратный, темно-розовый. С розовой же ареолой вокруг. На вишневую косточку похож. Так и дразнит немедленно втянуть его в рот, поперекатывать на языке. Прикусить слегка, чтобы дева взвизгнула, прогнулась в спине, и потекла как последняя самка в период течки!

Естественно от таких мыслей мой друг немедленно оживает и подпрыгивает в брюках. Ого! Стояк прямо каменный. И что мне с тобой делать, братан?!

А брюки как назло мокрые, так же как и трусы, облепливают мой внушительный стояк, демонстрируя всей улице, что босс большой во всех смыслах и местах!

И тут дева берет инициативу в свои руки. В прямом смысле!

— Давайте, я вас вытру! — бормочет она, доставая из сумочки салфетку.

У меня случается ступор, и от ее падения, и от ее задницы, и от ее соска, и от своей мощнейшей эрекции, поэтому я торможу на мгновение, а вот она не тормозит! Ее цепкие ручки впиваются в мой ствол через ткань и сжимают его слегка… Я чуть не кончаю от этого!

— Ох… простите!!! — отбрасывает она от меня свои руки, краснея, как помидор.

Глава 4

Я потрогала это своими руками. Вернее не это, а ЭТО!!! И ЭТО там о-го-го какое!!! Неужели у них, у мужиков там постоянно так? Твердо и длинно! И не мешает же им ходить ЭТА штука между ног…

Ситуация прямо мега-идиотская! Мужик стоит весь красный, в мокрых брюках, облепляющих бугор и пялится куда-то пониже декольте. И тут порыв ветра заставляет мой сосок напрячься и затвердеть.

Ох… что? Откуда на нем открытый ветер?! Да не уж-то? Я скашиваю глаза вниз, и ойкая, закрываю дыру руками. Капец! Приехали! Весь товар, целиком и полностью ему показала, и вид спереди, и сзади! Ну что за непруха такая?!

— Пошли! — рычит Сулейман так, что по телу моему пробегают мурашки.

Подает мне свою ладонь. Я же, как есть, стоя на четвереньках, вернее… на третинках, — рукой-то грудь закрываю, поднимаюсь, хватая за его руку.

Ладонь твердая, сухая, теплая и широкая. А пальцы шершавые немного. И костяшки сбиты, будто он на ринге время от времени проводит.

Он дергает меня на себя, ставя на ноги, и тащит за собой, точно тягач.

Я едва ли поспеваю за ним, ковыляя на своих чудом уцелевших шпильках. Он, не оглядываясь, молнией открывает дверь своего дорожного «корабля» и запихивает меня в салон с наглухо затонированными черными окнами.

— «Не садись, доча в машины с черными стеклами» — слышится в голове голос мамочки. Она меня учила когда-то, когда я выросла и заневестилась. — Ссильничают, и даже никто не увидит.

Ой, мама!!! — Становится мне моментально страшно. — А вдруг и правда сейчас нападет и обесчестит меня! Ой, хотя это именно то, что мне сейчас нужно. Так что сиди Нинка, и не рыпайся!

Сулейман садится рядом. Двери в салоне тут же блокируются изнутри.

Ого… началось!

За рулем сидит невозмутимый водитель. Дяденька с седеющими волосами. Не будет же Сулейман меня прямо при нем приходовать?

Но я очень ошибаюсь. Сулейман немедленно расстегивает ремень на брюках, вжикает молнией вниз, и в одно движение избавляется от брюк и трусов одновременно! Орудие его моментально рвется в бой, обрадованное долгожданной волей и свободой.

Я смотрю на здоровенный покачивающийся ствол угрожающих размеров, замерев с открытым ртом. И что дальше?! Прямо вот так? С ходу? Но… я так не могу! Мне бы чтобы за мной поухаживали немного надо, чтобы разогрели… я не прошу водить меня в рестораны и покупать бриллианты… Но, хотя бы банально имя мое бы узнал перед тем как наброситься! Грязное животное!!!

Я в ужасе жмусь от него к двери подальше, но насильник не обращает на меня никакого внимания. Водитель, не оборачиваясь передает ему идеально отутюженные брюки на вешалке, и Сулейман так же невозмутимо натягивает их на себя. Без нижнего белья. Щелкает пряжкой ремня из крокодильей кожи, а мокрое передает обратно водителю.

И только после этого берет в мини баре упаковку влажных салфеток и кидает ими в мою сторону.

— В порядок себя приведи, чучело болотное! — рычит, отпивая что-то из серебряной очень понтовой фляжки.

Я быстро протираю лицо, с грустью отмечая, что весь мой мейк остается на салфетке, и одновременно офигеваю: как? Кина, то есть грязного изнасилования не будет? В смысле?!

— У меня… кофта порвана. — голос мой дрожит от страха и от всего пережитого.

— Задом наперед переодень! — бурчит миллиардер.

Вот черт! А это идея! Как же я сама не догадалась. Всовываю руки внутрь кофточки, и не оголяясь быстро проворачиваю ее вокруг себя. Задняя часть ткани немного давит на шею, но хоть все стратегические важные места прикрыты. Сулейман — гений, без ложной скромности.

— А теперь выметайся отсюда! — рычит мужчина.

Как выметайся?! А грязный разнузданный секс? Мне вообще-то ребенка от него рожать. Сижу, тупо пялюсь на него.

— Чего еще? — в глазах Сулеймана пылает огонь.

Чего? Чего? Тебя, конечно!

Но так сказать, я, разумеется, не могу.

— Я на работу пришла… — пищу потупившись.

— Так иди и работай! — хмыкает мужик.

— То есть вы меня берете?! — не верю я своему счастью.

— А кем ты собралась трудиться? С твоей неуклюжестью, я даже не знаю, куда бы я мог тебя подпустить.

— Уборщицей!!!

Сулейман морщится, как от зубной боли.

— Клинером! Возьмите меня! Ну пожа-а-алуста!!!!

* * *

Уже больше недели тружусь уборщицей на нижних этажах «Газнефтьбизнеса».