снова, но всего на несколько мгновений. А еще через четыре обнаружением жизни засек две двойки… в шести с лишним сотнях метров впереди. По обе стороны от сужения ущелья!

Само собой, остановился, огляделся по сторонам, прикинул, с какой стороны должен был подлететь конвертоплан и где мог спрятаться, а затем короткими и тщательно выверенными скачками понесся вверх по левому склону. Когда выбрался на хребет, промчался вперед эдак на километр и счел, что просчитался. Но по инерции прыгнул еще раз и предвкушающе оскалился, «увидев» одинокое зеленое свечение ровно на одиннадцать часов!

Эти шестьсот метров промчался, как ураган, прекрасно понимая, что рискую. Ведь отвод глаз ниже пятой звезды мастера запросто «вскрывался» электроникой, а я дорос только до второй. Но пилот оказался недостаточно внимательным, так что до опущенной аппарели я добрался без проблем, прямо перед ней скинул Ладу самосбросом и в два скачка долетел до открытой двери в кабину. Любимый кастет выдернул «из воздуха» где-то по пути и на автомате, все также автоматически окутал все двенадцать шипов покровом и… вбил их в плотную воздушную пелену, фантастически быстро выставленную навстречу!

Как ни странно, но это сопротивление даже обрадовало. Впрочем, злая радость никак не сказалась на тактике ведения поединка, наработанного за годы охоты на высокоранговых Дичков – я постоянно смещался из стороны в сторону, раз за разом выходя из поля зрения противника, благодаря глубине полутранса уклонялся от ледяных шипов, с завидной частотой срывавшихся с его правой руки, и продолжал наносить акцентированные удары. В результате пелене хватило всего четырех, еще восемь ушло на покров, а тринадцатый с приятным хрустом проломил височную кость. Тем не менее, останавливаться я и не подумал. Поэтому вогнал кастет в мозг еще раз. Сразу после срабатывания амулета последнего шанса, тем самым, убив Доломанова окончательно и бесповоротно. Затем убрал кастет в пространственный карман, выхватил из набедренных ножен тесак, отрубил обезображенную голову и успел заскочить в десантный салон за мгновение до того, как из перерезанных артерий забили фонтанчики крови. А там огляделся обнаружением жизни, углядел силуэт сестренки под аппарелью, судя по позе, с ножом в правой руке, и вышел из полутранса:

– Лад, с этим все. Кстати, прости за то, что уронил.

– Смеешься? – фыркнула она, выбираясь наружу. – Эта тварь могла в любое мгновение поднять машину в воздух, кинуть ее в вираж или закрутить штопором. А летать по десантному отсеку, да еще и со мной за спиной, было бы вредно для здоровья. Кроме того, я уже говорила, что ради мести за нашу матушку я готова на ВСЕ. Без каких-либо исключений.

На двух последних предложениях этого монолога внезапно ожило мое средоточие и дало понять, что Рыжая считает эти слова клятвой. Но я отметил это лишь краешком сознания, так как в два слова, выделенные интонацией, эта девчонка как-то умудрилась вложить и запредельную душевную боль, и лютую ненависть, и воистину безумную жажду крови!

А еще через пару мгновений Лада озвучила требование, которое легло на мое истерзанное сердце, как родное:

– Яромир, дай мне еще полминуты – я должна увидеть труп и запомнить лицо этого ублюдка…

…Как и следовало ожидать, тактические комплексы поисковой группы были замкнуты в единую сеть, так что боевые двойки, получив уведомление о гибели пилота, рванули к средству передвижения. Да, грамотно прикрывая друг друга и правильно используя особенности рельефа, но «пешком». То есть, не скачками, а ножками. Я догадывался, что этот навык имеется как минимум у лидеров пар, но все равно плавился от предвкушения. Ибо столь низкая мобильность противников открывала очень интересные возможности!

Первый нужный шаг для их реализации сделала новоявленная сестра, перепрограммировав автопилот конвертоплана и отправив грозную машину в недолгий полет к третьему кругу Дикого Леса. И пусть после этого девчонку пришлось подбирать, зато ее помощь позволила загнать будущих жертв в почти безвыходное положение. А потом пришло мое время: я утащил Рыжую метров на сто в сторону, втиснул в узенькую расселину и рванул обратно. К нужному месту припрыгал в тот самый момент, когда ближняя боевая двойка только-только подобралась к гребню хребта, выглянула на эту сторону с помощью камер мини-дронов и неприятно удивилась, обнаружив вместо здоровенной «птички» только голову товарища, задумчиво разглядывающую горы.

Старший торопливо сполз чуть пониже, привалился к здоровенному валуну и потянулся к коммуникатору. Зря – я вышел из скачка как раз между ним и его напарником, открыл земляной капкан точно под первым, сначала прихватив, а затем и раздробив кости таза, а второму тем же самым навыком превратил в кашу обе ноги.

Мужику, лишившемуся задницы и естества, было не до контратаки – болевой шок напрочь выключил его из игры. Зато напарник среагировал на мое появление похвально быстро и успел кинуть испепеление с сожжением. Только я был к этому готов, так что ушел в сторону и всадил ледяной шип в левый висок, благо после капкана покров бедняги приказал долго жить. А уже через мгновение, снова накрывшись отводом глаз, помчался в сторону второй пары. Само собой, не напрямик, а по дуге: судя по количеству одновременно атакованных поместий, транспорта у Доломановых было выше крыши, а от Новоалексеевки до этого места можно было долететь от силы минут за пять-шесть.

Эти тоже прятались за валунами. Точно в такой же «невидимости», как я. Однако легендарным навыком обнаружение жизни не владели. Поэтому смотрели по сторонам через камеры целой стайки мини-дронов, держали в руках по гранате и ждали любого шороха. С тем, кто находился чуть выше по склону, мне откровенно повезло – он стоял, прислонившись к камню правым плечом. Так в него и «провалился». Поэтому во время смыкания земляного капкана разом потеряв треть руки и часть грудной клетки. А последнего, четвертого, сразу после вопля напарника сорвавшегося в скачок, пришлось ловить. Но тут, в Диком Лесу, любителей попрыгать от охотника было предостаточно, так что перемещении на пятом-шестом мужичок все-таки вляпался в подставленный капкан и потерял правую ногу вместе с покровом.

Этого я добил сам. Потом вспомнил о душевном состоянии Рыжей, метнулся за ней и притащил к типу, лишившемуся плеча.

Увидев тело, «вросшее» в монолитный камень, дочурка отставного пластуна скинула отвод, расплылась в счастливой улыбке, выхватила тесак, одним ударом под усилением смахнула мужику голову и поинтересовалась, что с остальными.

– Расскажу по дороге… – пообещал я и присел на корточки. – Иначе влипнем.

Лада без лишних слов запрыгнула в изуродованный рюкзак, деловито обвязала мою грудь репшнуром и спряталась под навыком. Я