крупное отделение офтальмологии в госпитальном комплексе, выгнала обоих мужиков из квартиры взашей и позвонила невестке. Нюточка пришла, но вернуться с вещами и сыном не рискнула, помня недавние издевательства на глазах малыша, поэтому формально, хоть и с большой натяжкой, основания для признания утратившими право были, хотя в случае снятия с учёта несовершеннолетнего, имели место и нюансы, но и они не составляли проблемы для Таборной. Не составляли бы в случае любого другого представителя. Эта мелкая засранка Мирка, похоже рассказала её клиентке почему ушла невестка, кто и что задумал с помощью Матильды, потому что клиентка упёрлась в своём решении и заявила, что этот иск она отзывает или как там надо отказаться, а вот иск по признании утратившим право её сына, требует подать и выиграть непременно. Людмила Григорьевна так же заявила, что после неё смерти квартира целиком достанется только снохе и внуку, согласившись с торжествующей Миркой, что лишаться квалифицированной помощи невестки, операционной сестры по образованию и профилю работы, в её состоянии не разумно, да и лишить себя радости общения с единственными верными и искренне любящими её Нюточкой и Максимкой просто глупо.

Это был первый в её жизни и просто оглушительный проигрыш. Матильда, не сумевшая отделаться от навязчивых образов и, мысленно пересчитывающая в уме сковородки, выпала в астрал, и от такого заявления клиентки, вогнавшего и судью в ступор, на её удивлённый и вопросительный взгляд, смогла только пожать плечами, мол хозяин- барин. При помощи довольно улыбающейся Стариковой, секретарь внесла всё необходимое в протокол, и судья удалилась для вынесения определения о прекращении дела в связи с отказом истицы от исковых требований. Матильда решила не дожидаться оглашения определения и, как побитая собака, плохо справляясь с задачей держать спину прямо, тенью просочилась в дверь зала суда и побрела вниз. В новом здании суда Холмска-5 не было привычной комнаты адвокатов, где можно было бы спрятаться сейчас, пока она сможет справиться с эмоциями и прекратить навязанный ей Миркой подсчёт сковородок. Матильда спустилась в холл к гардеробу и, надевая пальто, вспомнила как эта балбеска прилюдно и громко выдала перл в переполненном публикой холле суда, что в этом здании весьма мирно уживаются сразу два Дворца Правосудия и Кривосудия со своими служителями и нагло уставилась на Таборную, на которую тут же дружно посмотрели и остальные. К какому дворцу приписала Матильду Мирка ни у кого вопроса не возникло, и Таборная поёжилась от направленных на неё презрительных взглядов.

– Ведьма, точно ведьма! – подумала Матильда и решила, что больше в одном зале суда ей с этой халдой встречаться не резон, так можно выйти в тираж, так сказать. Постаравшись забыть первый и последний процесс, где они встретились с Мирой Стариковой, она вернулась на свой привычный круг. Единственным новшеством, привнесённым в её жизнь, был приобретённый ею компьютер, который и правда оказался для набора и исправления текста куда удобнее пишущей машинки, но даже мысленно она не поблагодарила Старикову за подсказку, демонстративно игнорируя её приветствия в коридорах суда.

Быстро начавшее меняться с начала 2000 годов законодательство как будто проходило мимо Матильды Таборной, и монотонным голосом она продолжала зачитывать в суде получасовые выступления, усыплявшие даже судей своей пустотой и ссылками на давно утратившие силу постановления и нормы закона. Всё вернулось на круги своя и жизнь снова потекла в привычном русле. В судебном процессе с её участием всегда было просто представление для непосвященных, потому что решение или приговор оговаривались с соответствующими заместителями председателя суда и фактически принимались сразу после поступления дела в суд , направлялись нужному судье для формального проведения действа и оплачивались суммой, соответствующей степени сложности правовой эквилибристики. Конечно, некоторые коллеги Матильды, так же решали дела в суде, но к Таборной обращались с делами, требующими особого мухлежа на грани приличий, для вердикта и рядом не лежащего с законом, когда требовалась железобетонная гарантия, что нужное устоится в любом случае.

Вот и сегодня Таборная закончила вовсе не простое уголовное дело в пользу своего подзащитного, переведённого из подозреваемых в ранг свидетеля ещё на следствии, хотя по нему тюрьма рыдала весьма горькими слезами. Но мальчику посчастливилось родиться в семье городского прокурора, старшего советника юстиции Кошелева, в скором времени прокурора Холмской области, и поэтому он не мог сесть в тюрьму по определению. Вместо этого садиста и мерзавца долгий срок в строгаче потянет ни в чём не повинный водитель, нанятый по несчастью сын отставного полковника, инвалида-афганца. Вся эта суета в зале и коридоре суда Матильды уже не касалась. Отец осужденного с ее помощью парнишки мог сколько угодно биться оземь и изображать сердечный приступ, но изменить он уже ничего не сможет, она, как всегда, блестяще провела процесс по подчищенному местами, с добавленными фиктивными доказательствами уголовному делу о двойном убийстве, и теперь оставалось только получить от папаши, выведенного ею из под удара гадёныша, свой гонорар, сумма которого нежно согревала, готовясь перевоплотиться в очередную эксклюзивную шубку. Матильда заказала новый наряд по каталогу еще месяц назад и уже завтра получит его в салоне. Мысленно кутаясь в пьянящий невесомостью мех, она блаженно прикрыла глаза и откинулась на спинку уютного кожаного кресла.

– Матильда Исааковна, оглашение приговора переносится на завтра! Вера Викентьевна просто в шоке, читать дальше не может! Не каждый день такое случается! – прервал ее сладкие ощущения визгливый голос Леночки, секретаря судьи Мучкиной.

– Лена, ну что ты всегда визжишь, как бензопила! – недовольно буркнула, оторвалась от приятных ощущений, адвокат Таборная.

– Простите, Матильдочка Исааковна, я не нарочно! Представляете, тоже мне боевой офицер, афганец, душманов крошил, как яйца, да и мужик еще молодой, а умер! Правда, правда. Прямо как свалился там,в зале суда, на глазах у сына. Бедненький осужденный, ему и так в зону, а тут еще и отец… Интересно, его на похороны отпустят, как Вы думаете, Матильда Исааковна?– еще громче заверещала Лена, плюхнувшись на диван напротив Таборной.

Матильда быстро разложила ситуацию, ведь смысл сказанного был прост и понятен. Отец осужденного, услышав обвинительный приговор суда, выбыл из борьбы и это хорошо. Неприятно, конечно, что это случилось в суде, при полном зале. Пересудами и домыслами город будет жужжать, как растревоженный улей. Десятки глаз будут пристально наблюдать и за ее реакцией. Черт побери, поход в салон придется отложить на неопределенное время или вызвать управляющего с шубой инкогнито на дом. Презентацию обновы так же придется отложить. Неприятно, но и только, ведь есть и положительный момент. У осужденного, кроме друзей – студентов