в отличие от близняшек, на нас лохматая беспредельщица не огрызается. Виновато опустив голову, трусит ко мне, и тычется мокрым носом в руку.

— У-у-у. Р-р-р. Руф!

— Не буду я тебя гладить! Вот где отряхивалась, там пусть тебя и гладят!

Упав на песок пузом, принимается мотать хвостом во все стороны, раскидывая песок:

— У-у-у…

— А лизаться тем более нельзя. Всё! Пошла вон. Будешь знать, как брызгаться!

— У-у-у… — перевернувшись на спину, выставляет на обозрение заляпанное песком пузо.

— Да не буду я тебя наказывать! Просто иди, отмойся от песка. Отряхнись в сторонке, потом подумаю, стоит ли тебя гладить. Стоять! — выкрикиваю, вскочившей на лапы волчице: — Медленно! Если зашвыряешь песком, то гладить тебя будут неки.

— Уф? — делает большие глаза и оглядывается в попытке увидеть хвостатых. — Ууф!

— Вот и подумай о своём поведении.

Вы когда-нибудь видели здоровенную волчицу, передвигающуюся, как балерина, чтоб не одна крупица песка не попала на драгоценную тушку хозяина?

— Как ты их с Пухом понимаешь? — усмехается Вовка. — Я же помню, что ты в самом начале не понимал, что тебе эта волчица фыркает. А тут наблатыкался. Мне бы так. Я-то уже третий месяц «общий» язык выучить не могу. Близняшки ржут, как кони. А чего смеяться-то? Не у всех же таланты к языкам.

— Ты просто свой акцент не слышал. Гы-гы. Ты как гость с ближнего зарубежья на рынке. Слющяй кюпи арбюзь, спелий, сладький, как пуцюлюй крясьявици. Гы-гы.

— Что всё так плохо? — огорчается друг.

— Вот я зачем девчонок с собой взял? Чтоб они с тобой языком занимались. А тебе лишь бы чпокаться.

— Да я стараюсь. Вот и надо было тебе доламывать остатки «Системы»?

— Сколько тебе говорить. Ничего я не ломал. Просто предложил отключить функцию переводчика.

— Ага. Хрен редьки не слаще.

— Ауф! — вернувшаяся с купания Альфа, снова требовательно пихает мокрую башку под руку.

— Вот, хорошая девочка. Можешь, же когда захочешь.

— У-у-уаф!

— Нет, лизаться нельзя.

— У-у-у!

— И Пуху нельзя!

— У-у-у! — садится на задницу и смотрит щенячьими глазками. Намекая, на моё бессердечие.

— Ой, ну хорошо. Один…

Ага. Щаз. Кто бы ещё дослушал про один раз. Не успел, слово «хорошо» закончить говорить, как был облизан во всю морду лица. Ещё и Балагур ржёт зараза.

Вот за что мне такое наказание? А за доброту мою великую. А ведь дедушка собирался прибить псинку. А точнее… Но, пожалуй, об этом чуть позже. По той же самой причине, почему прервал рассказ, о том, что мы там намутили с ребятами и Леофастой. Ибо всё это одна связанная история. А её рассказывать пока рано. Не хочу портить сюрприз. Так что потерпите немного.

— Альфа, иди, поиграй с девочками. Покатай их, а то они на тебя обижаются.

— Р-р-р!

— Да-да. Вы посмотрите на неё. Какая важная собачка. А вот Фаська с Таськой нажалуются на тебя Пуху. Да наплетут с три короба. Выставят тебя в свете неприглядном… А, тьфу, тьфу, пчхи…

— Тьфу. Тьфу. Тьфу… Ты так не пугай её больше, а то стартанула так, что не всякий «КамАЗ» из под себя гребануть сможет, — Балагур, отплёвываясь, вытряхивает песок из волос. — И дай что-нибудь рот прополоскать.

— Что-нибудь, это навроде пива?

— Умён, красив, щедр, — Вовка смахивает несуществующую слезу. — Повезло же мне с командиром.

— Подхалим.

— Что могём, то могём, — откупоривая очередной кувшин, соглашается Балагур. — Вот ещё бы сказал, когда закончим шляться. Прикинь, там Молот уже, наверное, «Калаш» изобрёл. А мы всё, как эти, с мечами бегаем.

— «Калаш» нельзя изобрести. Его, знаешь ли, до Молота изобрели.

— Ой, да ты меня понял. И не уходи от ответа.

В это время с озера раздаются весёлые визги, это наша волчица вошла в раж и, как маленький катер, таскает за собой близняшек.

— Скоро, вот договоримся с «НКВД» и вернёмся.

— Их ещё найти надо. Может, обойдёмся без них?

— Брат, ты же сам всё видел. Мы можем захватить любой храм, при чём легко, но не все разом. Нам тупо не хватит сил.

— Да-да, — кивает. — А если пойдём по порядку, то здесь, — хлопает по песку, — нас будет ждать целая армия.

— Верно. Поэтому нам нужны союзники. А кто может лучше подойти для этой роли, чем соратники Джинна?

— Так может, стоило идти сразу в «Проклятые горы»? Ясно же, что они там прячутся, если даже Эдем не знает где они.

— И что мы там делать будем? Ау, кричать? Ладно, забей, нашли их уже.

— Кто? Где? — вскакивает, возбуждённо размахивая руками.

— Нифера.

— Что? Эта плоскогрудая?

— Балагур, не подскажешь, когда это британские учёные вывели закономерность между размером груди и талантами шпионки?

— Вот и я говорю, правильно ты её на своей груди пригрел. Очень полезная змеюка оказалась.

— Клоун ты.

— Стараюсь, — расшаркивается. — А где? Куда ходить? Когда похвалить «шпиёнку» с крепким телом, с подвигом во благо общее?

— Город Апхай, двести километров на юг.

— На юг? То есть ещё жарче станет?

— Как будто, тебе с твоей терморегуляцией, это так уж и страшно, — приподнимаю бровь.

— Мне нет. Но я не очень люблю потных баб, — со смешком кивает в сторону озера, где близняшки уже устроили падение с высоты в воду. В качестве вышки использовалась Альфа, которой, такая игра явно пришлась по вкусу. Ведь взлетев с одной из сестрёнок, и выпустив ту в полёт, можно нырнуть следом.

— А кто их любит? Хи-хи… Ладно давай поедим, да будем собираться. К вечеру желательно быть на месте.

Спустя час, скидав в палатки шмотьё и прочие, необходимые в хозяйстве вещи, прячу их в пространственный карман. Кстати, хороший у меня девайс. В чём то даже покруче, чем у Степаныча. У которого, к слову, после слёта «Системы» кармашек проапгрейдился. А точнее, с него отвалились наложенные ограничения. И теперь в него можно запихать ни много, ни мало, а целых пятьдесят тонн. Вместо четырёх с половиной. То есть всё завязано на вес.

А у меня другой принцип. Объём. Двадцать на двадцать метров. Вот и получается. Если пихать что-то тяжёлое. Например, золото. То в мой кармашек впихнётся больше.