Отдельная работа была связана с составлением выставочного каталога (использование этикетажа не предполагалось). По опыту устройства выставки в 1909 г. многие члены Комитета уже знали, насколько этот труд тяжел и, подчас, неблагодарен. Как и в 1909 г., было организовано Бюро выставки, которое и должно было в феврале 1912 г. «разработать текст обращения и приступить к подготовительным работам»39. В.Ф.Джунковский в состав Бюро не вошел, и поэтому мы не будем здесь рассказывать подробно о юбилейной выставке 1912 года — это тема отдельного сообщения. Скажем лишь, что московский губернатор принимал посильное участие в ее организации, используя свои знакомства, в частности, с герцогом Лейхтенбергским, А.П.Струковым и др.40 Кроме того, на заседаниях Исполнительной комиссии по-прежнему постоянно рассматривались передаваемые затем в Особый комитет предложения о приеме в Музей 1812 года разнообразных памятников эпохи, поток которых с приближением юбилея неуклонно возрастал.41 Текст воспоминаний В.Ф.Джунковского свидетельствует о том, что он был хорошо осведомлен о работе Бюро выставки и, вероятно, участвовал в обсуждении и принятии отдельных его решений. В частности, рассказывая о подготовке каталога, он обращает внимание на обстоятельство, не сохранившиеся в текстах протоколов: «Почти с самого начала работ бюро, одновременно с разработкой программы, решило отступить при издании каталога от установившегося шаблонного сухого перечня выставленных предметов, а сделать первый опыт издания подробного каталога с музейным описанием вещей, дабы такой каталог мог служить публике при обозрении выставки указателем и, вместе с тем, остался бы навсегда пособием для тех, кто интересуется эпохой Отечественной войны, а тем больше для тех, которые занимаются разработкой вопроса этой эпохи»42. Судя по подробному перечислению всех членов Особого комитета и членов Бюро выставки, приведенному в воспоминаниях, В.Ф.Джунковский хранил в своем архиве документы Комитета, благодаря чему мог по прошествии значительного времени возобновить в памяти отдельные события и общий ход дел по устройству юбилейной выставки и дать им свою критическую оценку: «…значительный состав [бюро выставки. — Л.М.] весьма вредил делу, а главное, кто тормозил дело — это его председатель генерал Глазов, который жил в Петербурге, и потому все сношения с ним бывали очень затруднительны. Кроме того, В.Г.Глазов был человеком чрезвычайно инертным, лишенным всякой инициативы, иногда же проявлявшим совершенно неуместное упрямство — все это, конечно, вредно отражалось на работе комитета»43.

Тем не менее, выставка была готова к назначенному для ее открытия сроку, и 29 августа 1912 г., «в 3 с половиной часа дня Государь с великими княжнами Ольгой, Татьяной и Марией Николаевнами посетил выставку 1812 г. в залах Императорского Исторического музея»44. Это посещение подробно описано и в воспоминаниях В.Ф.Джунковского, и в других источниках, поэтому мы не будем здесь на нем останавливаться. Скажем только, что московский губернатор сопровождал императора в обходе выставочных залов и подробно описал экспонаты, обратившие на себя внимание императора. После осмотра выставки, государь посетил панораму «Бородино», написанную академиком Ф.А.Рубо, в павильоне на Чистопрудном бульваре.45

Выставка и панорама были частью юбилейных торжеств, посвященных столетию Отечественной войны 1812 года. За организацию торжественных мероприятий на Бородинском поле и в Москве отвечал московский губернатор, и описанию их посвящено немало страниц его воспоминаний. Нужно отметить, что скромно уклоняясь от оценки собственной роли в подготовке юбилейных торжеств, В.Ф.Джунковский не смог удержаться от того, чтобы не рассказать с гордостью о своем участии в постройке и «Инвалидного домика» на Бородинском поле и устройстве в нем небольшого музея.46 Совершенно очевидно, что эти воспоминания были дороги его сердцу. Несмотря на то, что и для Музея 1812 года В.Ф.Джунковским было сделано немало, ни о чем, связанным с этим музеем он не рассказывал так подробно, как о поиске бюста Александра I для небольшого музея в Бородино. И очень важной для себя наградой московский губернатор считал то, что после его назначения товарищем министра внутренних дел и отъезда в С.-Петербург, «можайские дворяне, а также лица других сословий, проживавшие в Можайском уезде и в г. Можайске, возбудили всеподданнейшее ходатайство о помещении в Инвалидном домике, за их счет и на вечные времена, моего поясного портрета в знак благодарности за мое внимание и заботливость как губернатора к нуждам уезда»47. Высочайшее соизволение на это последовало 8 марта 1913 г.48

Вообще за подготовку торжественных мероприятий, посвященных 100-летию Отечественной войны 1812 года В.Ф.Джунковский был высочайше награжден: отмечен благодарностью «за отменный порядок при посещении его величеством Бородинского и Ходынского полей и при проследовании по Московской губернии» (30.08.1912); пожалован светло-бронзовой медалью на Владимирской ленте в память 100-летия Отечественной войны (30.08.1912); пожалован настольным портретом его величества в раме с собственноручной подписью (30.08.1912); отмечен благодарностью в высочайшем приказе «за труды по высочайше утвержденному Особому комитету по устройству в г. Москве Музея 1812 года» (06.12.1912).49 Кроме того, 28 октября 1912 г. В.Ф.Джунковский получил высочайшее разрешение принять и носить пожалованный ему французским правительством Командорский крест ордена Почетного Легиона.50

Высочайшая благодарность за труды по Особому комитету была объявлена всем без исключения его членам.51 И это была единственная награда, если не считать церемонию их общего представления Государю Императору во время посещения им Москвы в мае 1912 г. Церемония, подготовленная, во многом, усилиями московского губернатора, вызвала много волнений и обсуждений.

Вопреки планам Особого комитета «крупные жертвователи» Музея 1812 года, т. е. люди, вложившие в него значительные средства и передавшие наиболее ценные и многочисленные коллекции памятников эпохи, награждены никак не были. Хотя предполагалось, что к юбилейным дням для них будут отчеканены медали в память создания Музея 1812 года и пожалованы для ношения на Владимирской ленте52.

Итак, 1912 год прошел для московского губернатора (помимо основных его дел) в трудах по подготовке юбилейных торжеств, устройстве юбилейной выставки и в заботах, связанных с подготовкой к приспособлению здания Арсенала для Музея 1812 года. Их было совсем не мало: следовало избрать и организовать работу Строительной комиссии, избрать и заключить договор с архитектором-производителем работ, договориться с военным ведомством о беспрепятственном посещении членами Особого комитета и его канцелярии здания Арсенала, добиться передачи в ведение Комитета трофейных орудий, находившихся возле его стен и т. д. и т. п. Сами работы по приспособлению Арсенала нельзя было начать до получения решения правительства (а позднее — Государственной Думы) об ассигновании необходимых средств. Но и подготовительный к этим работам период не был доведен до завершения председателем Исполнительной комиссии В.Ф.Джунковским: в январе 1913 г. он был назначен товарищем министра внутренних дел53 и уехал в С.-Петербург. По случаю отставки