— Линии в контурах ориентированы неправильно. — Терпеливо озвучил я. — Можно приносить жертвы, орать призывы и устраивать оргии сколько угодно.

— Весело у вас на факультете, — прокомментировал за моей спиной сержант.

И тут же замолчал под гневным взглядом майора.

— Она же, стрелка твоя, на север не показывает, — поджав губы, обратил он внимание. — Окна на восток, а эта прямо в угол целит, — проследил он глазами до угла комнаты, по которому поднималась от пола до потолка труба отопления.

— Она не должна показывать на север.

— А куда — должна?

— Не на север, Павел Александрович.

— Дай-ка его сюда. — Почти силой забрал он у меня компас, встряхнул в руке и с довольствием продемонстрировал сержанту. — Вот, север! Петров, видишь ведь?

— Так точно.

— И линии аккурат по северу, — повернулся он к пентаграмме на полу и чуть прищурил глаза, сравнивая. — Верно я говорю, студент Миша?

— Абсолютно верно.

— Так что ты мне мозги компостируешь⁈ — Рявкнул он.

— Компас положите, — выставил я руку вперед ладонью вверх.

Майор, будучи человеком склочным, неприятным, иногда — мерзким, дураком уж точно не был. Оттого компас вернул обратно в ладонь без лишних препирательств.

Ну а стрелочка прибора, качнувшись, вновь показала на угол.

— А ну-ка, повернись, — коснувшись моего плеча, Павел Александрович заставил меня сделать полный разворот на месте.

Стрелочка послушно указывала в одном направлении. Такое у нее свойство — в данный момент майора страшно раздражающее.

— Петров, возьми компас.

Сержант, качнув плечами, забрал его себе. Стрелка послушно обозначила север.

— Чертовщина, — поджав губы, в сердцах высказался майор.

— Чертовщина, но не наша, — указал я на пентаграмму с прикрытым простыней телом.

— Раз не твоя, то не путайся под ногами. — Неприязненно оглядел меня Павел Александрович и демонстративно отвернулся.

Убийца из нашего мира, что я поделаю? Вечер пятницы, футбол, планы… Но и у жизни планы на майора, и ему придется уступить.

— Подпись поставите? — Достал я из внутреннего кармана пальто в четверо сложенный листок.

Развернул — из пяти линованных граф за октябрь заполнены только две. Ничего, еще успею, полмесяца впереди.

А не успею — нарушение условий «условно-досрочного» и тюрьма.

— Ручки нет. — Нехотя покосился на меня Павел Александрович. — Потом.

— Вот, — протянул я свою.

Специально по такому случаю ношу с собой.

Павел Александрович, хмыкнув, облокотив листок о стену, накорябал нечто простое — то ли галочку, то ли незавершенный кружок — и, отворачиваясь, не глядя всучил мне. Помял еще, гад такой.

— Хорошего вечера. — Поблагодарил я спокойным голосом, проигнорировал злой взгляд и поспешил на выход — хотелось быстрее выйти из ставшего вдруг тесным помещения, хлопнуть подъездной дверью первого этажа и отдышаться.

Даже лифта не стал дожидаться — сбежал вниз по лестничным ступеням, дважды перешагивая через что-то пролитое, прошел мимо выпивающей между третьим и четвертым этажом компании. Те молча посторонились — синие отсветы мигалок все еще отражались в запыленном окне над лестничным пролетом. Ненавидим полицию, но признаем, что так безопаснее… К нашему факультету в полиции относятся также.

За порогом тяжелой двери все еще шел снег — в этот раз широкими хлопьями, медленно падающими и тут же тающими в дорожной слякоти. Дыхание вырывалось клубами теплого воздуха; в окнах дома напротив постепенно зажигались окна — люди приходили с работы.

Привалившись к бетонной стене подъезда, я постарался успокоить сердце. Чужая смерть все-равно била по нервам, а шрам на руке начал неприятно ныть — из-за компаса пришлось тревожить рану несколько раз.

Я встряхнул правой рукой и повернул наручные часы к свету фонарей — в универ возвращаться поздно, последнюю пару безнадежно прогулял. Мелкого беса уже призвали, он запомнил имена, и на постороннего будет смотреть, как на еду. Впрочем, на остальных он тоже смотрит, как на подписанное меню в дорогом ресторане — но знает, что оно ему не по карману. К концу занятия ему предстоит понять, что еда тут — он сам. И вот тогда уже можно договариваться.

Жаль, еще один контракт мне бы пригодился.

Скрипнула железными петлями дверь, и на улицу вышагнул сержант. Покосился на меня, сделал пару шагов с крыльца и закурил, встав так, чтобы слабый ветер сносил дым в сторону.

— Электричка там, — показал он рукой на натоптанную тропинку, шедшую через двор и дыру в сетчатом заборе под тусклым фонарем вдали. — Я бы довез, но… — Посмотрел он за спину и вверх.

Начальство не оценит. Хоть и водитель, вроде как, освободился.

— А у вас там правда оргии? — Сверкнул любопытством в глазах Петров.

Вроде как, посторонних ушей рядом нет.

— Мистерии, — поправил я его.

— А разница?

— Ничего не помнишь потом. — Честно признался я.

— А… — Разочарованно отбросил тот окурок в урну. — Тогда какой смысл.

Cвет в окне первого этажа зажегся, и я решил просто пожать плечами.

— Тебе билеты на футбол не нужны? — Задержался он, собираясь заходить обратно.

— Не, дорого ведь.

— Дорого, — вздохнул сержант тяжко. — Очень дорого. Ну, бывай, — постояв у распахнутой двери и какое-то время вглядываясь во двор, вернулся он в подъезд.

Я же оттолкнулся от стены руками и побрел к электричке — там до пересадки на станцию метро, а дальше проще.

Свою работу я сделал, подпись получил. В понедельник эту же бумажку надо показать преподавателю, чьи занятия прогулял, и потом минут двадцать рассказывать, что именно делал, почему решил так, а не иначе, и что я делал, если бы… Короче, отчитаться за работу — и в награду получить тележку ценных сведений из практического опыта, которые на лекциях не услышишь. Единственное место, где мою паранойю ценят.

«Иначе сам помрешь и весь дом за собой утащишь», — проворчат мне в очередной раз, заставляя записывать важные моменты, не полагаясь на память. Хоть такой плюс от «практики» — тем, кто не ходит «в поле», такой информации не дадут. Большинству, впрочем, именно эти знания и не пригодятся — факультет готовит специалистов для таможни, военных, ну и в теплые государственные кабинеты, где о Бездне знают. Иногда кабинеты не государственные, но с «государственным участием» — и там тоже хотят спокойно работать, зная, что ничто не вломится и не сожрет директорат с заместителями. Большинство проблем этих ведомств решается профилактикой, ритуалами и парой-тройкой прикормленных бесов — стандартная программа обучения закрывает эти потребности. Зачем им больше?.. На оставшийся процент неприятностей потом вызовут таких, как я— смотреть на трупы. И как-то совсем не хочется ложиться с ними рядом. Да и заниматься этим, если честно, тоже никакого желания, но…

У ведомств есть квоты на