Обернувшись, я лицом к лицу столкнулся с мадам Маргаритой, или, как она предпочитала себя называть, «Изидой, Королевой Аравии». Она управляла борделем и обладала бульдожьей хваткой предпринимателя – мы познакомились еще до моего морального преобразования.

– Месье Гейдж! Вы просто обязаны познакомить меня со своими друзьями!

Маргарита заправляла одним из самых известных публичных домов в Пале-Рояле, представляющим собой хитросплетение сводчатых пещер под вечно переполненным салоном для азартных игр. Декор заведения подходил под определение «восточный», а тонкие одеяния куртизанок были навеяны лихорадочными европейскими фантазиями на тему гаремов Стамбула. По слухам, здесь можно было отведать как гашиш, так и опиум, воображая себя хозяином гарема. Предлагаемые здесь соблазны были дорогими, испорченными до мозга костей, незаконными, а следовательно, абсолютно непреодолимыми. Это было явно не место для ученых мужей, и мой инстинкт подсказывал мне бежать отсюда сломя голову, но Маргарита спешно преградила нам путь, и мои компаньоны нервно столпились за моей спиной, словно мы стояли у входа в лабиринт Минотавра.

– Привет, Изида, – сказал я осторожно, – как идет бизнес?

– Просто прекрасно, но боже, как же мы скучали по нашему Итану! Поговаривали, что вы исчезли в Америке. Это разбило сердце стольким моим цыпочкам! Они рыдали, представляя вас во власти краснокожих!

Что сказать, в свое время я тратил здесь немалые суммы.

– Я вернулся, скальп на месте, но я полностью преобразился, – отрапортовал я, – и решил, что обет безбрачия лишь укрепит мой характер и силу воли.

Она засмеялась.

– Что за абсурдная идея! Конечно же, ваши друзья с вами не согласятся, не так ли, господа?

– Это ученые мужи, светила науки. Я показываю им окрестности.

– Мои девочки могут показать им гораздо больше. Колетт! Софи!

– Боюсь, мы не можем здесь более задерживаться.

– Это то самое аравийское место? – прервал нас Кювье из-за моей спины, вытянув шею, словно похотливый страус. – Я слышал о нем.

– Напоминает Османский дворец, – молвил Смит, прищурившись и заглядывая в дверной проем. – Весьма затейливая архитектура, скажу я вам.

– Неужели вы действительно хотите быть замеченными в таком месте? – спросил я, не обращая внимания на то, с каким энтузиазмом Маргарита сжимает мою руку. – Джентльмены, я отвечаю за вашу репутацию.

– В этом доме все мы – искусницы благоразумия! – убедительно заявила хозяйка заведения. – Уважаемые светила науки, по меньшей мере оцените мой декор – я так много над ним работаю. Итан, какое удачное совпадение, мой ассистент внутри только что спрашивал о вас.

– И кто она?

– Вообще-то, это мужчина. Он играет роль Озириса, – подмигнула она мне.

– Боюсь, подобные связи не в моем вкусе.

– Нет, нет – он только лишь хотел побеседовать и побиться с вами об заклад. Он наслышан о ваших навыках в азартных играх и сказал, что готов поспорить с вами на то, что вы так отчаянно хотите узнать.

– И что же это?

– Новости о вашей египетской подруге.

Последняя ее фраза заставила меня вздрогнуть и остановиться. Я никогда не рассказывал Маргарите об Астизе.

– И откуда этому Озирису знать об этом?

– Да вы заходите, заходите и сами выслушайте его предложение! – Ее глаза горели, зрачки расширились. – И друзей своих захватите с собой, никто ничего не увидит. Выпейте немного бордо и просто расслабьтесь.

Что ж, это, конечно, противоречило всем моим новым моральным установкам, но откуда незнакомцу известно о моей давно утраченной любви в Египте?

– На минутку, пожалуй, заглянем, – нехотя сказал я своим компаньонам, – декорации действительно достойны театра, да и урок на тему механики этого мира тоже не помешает.

– О каком уроке вы говорите? – спросил меня шепотом Фултон, пока мы спускались в грот Маргариты.

– О том, что даже за просмотр надо платить.

Изида провела нас в весьма уютную приемную своего гарема, и мои спутники не смогли сдержать вздоха восхищения, когда перед их глазами предстал целый парад готовых к инспекции «аравийских» красавиц, всех костюмов которых, вместе взятых, едва хватило бы для того, чтобы сшить один приличный шарф.

– М-да, минутки, похоже, будет недостаточно, – молвил я. – Отправляйтесь в их палаты, просто из вежливости. Фултон, купите девушке бокал вина и объясните, как работает паровой двигатель. Смит, вон та рыженькая, кажется, может похвастаться той еще топографией для исследования и нанесения на карту мира. Кювье, а вы изучите анатомию вон той блондинки. Я уверен, вам по силам построить несколько теорий о происхождении округлой морфологии женской фигуры.

Я был уверен, что им будет чем заняться, пока я узнаю, кто такой этот Озирис и действительно ли он знает что-либо стоящее моего внимания.

Ученые с таким нескрываемым удовольствием делали умный вид, что мне стоило бы потребовать у Маргариты комиссию, если бы она не была столь же скупа, как и моя старая домовладелица мадам Дюрель.

– Итан, а какую из этих фей вы хотели бы потискать? – спросила меня хозяйка борделя, когда девушки увели светил науки в палату, занавешенную дымчатым тюлем. Чернокожие слуги принесли высокие латунные турецкие кувшины. Свечи и палочки благовоний распространяли вокруг себя янтарный свет.

– На меня снизошла высокая моральная нравственность, – ответил я. – Как говаривал Бен Франклин, надо бороться со своими пороками, и я теперь стремлюсь к епископской благодетели.

– Епископской? Священники – наши лучшие клиенты! Слава богу, Бонапарт вернул нам церковь.

– Да, да, я слышал благодарственный молебен в соборе Парижской Богоматери на Пасху в честь нового конкордата с Римом.

– Фарс, да и только, месье. Иудейские короли над входом так и стоят безголовыми с тех самых пор, как революционная толпа приняла их за французских королей и снесла им головы. Эдакий каменный памятник гильотине! Да и сама церковь, которую якобинцы некогда именовали Храмом здравого смысла, пребывает в полнейшем беспорядке. Благодаря этому благодарственному молебну я услышала колокола впервые за последние десять лет, а эти генералы даже не знали, когда нужно преклонить колени. Вместо коленопреклонения всю консекрацию[1]эта чернь бряцала своим оружием, я с трудом разбирала латынь за их хихиканьем, шепотом и лязганьем сабель и штыков.

– Простолюдины рады возвращению церкви, в этом и состоял замысел Наполеона.

– Да, и страна постепенно скатывается в свое недалекое прошлое: обратно к вере, тирании и войнам. Неудивительно, что толпа проголосовала за то, чтобы сделать его пожизненным Первым консулом! По счастью, мой бизнес может процветать в любом политическом климате. Роялисты, революционеры, клерикалы и маршалы – покувыркаться в постели любят все. – Она подняла свой тонкий высокий бокал с шампанским. – За страсть!