Вскоре явился специалист по лечебной физкультуре. Я ощутил себя в школьном спортзале. Загорелый, подтянутый, доктор был одет в больничную рубашку поло — такую тесную, что на бицепсах натягивались швы. Под одним он пристроил планшет. Недоставало только свистка.

— Чарльз Нейман! — Он остановился возле койки и скрестил руки. Я смотрел телевизор и чувствовал себя виноватым. — Как лучше? Чарльз? Чарли? Чак?

— Чарльз.

— Меня зовут Дейв. — Он откатил стойку с пакетами для капельницы. — Я подниму вас с этого ложа.

Я взглянул на мою постель. Теплые простыни. Журналы в ногах. В ноге. Рядом телефон. Я не видел в кровати никакого изъяна.

Глаза Дейва сияли. Я мог поспорить, что он пил много фруктовых соков. Он вселял в меня апатию.

— Мы с вами плотно поработаем, Чарльз. Должен предупредить: иногда я вас буду отчаянно раздражать.

Он придвинул стул. Стоял возле него и ухмылялся. Я посмотрел на стул. Посмотрел на Дейва.

— Зачем это?

— Садитесь на него.

С моей точки зрения, стул находился слишком далеко. Он был на метр ниже кровати. А вдруг я упаду? Дейв ждал. Он был готов улыбаться вечно. Я переложил телефон на прикроватный столик и закрыл журналы. Отбросил простыню. Потянулся проверить бинты и трубки.

— Не трогайте ничего. Просто садитесь задницей на стул.

«Просто садитесь задницей на стул», — повторил я мысленно. Но сдвинулся чуть вперед. Культя проехалась по простыне. Ничего страшного. Но и приятного мало. Щекотно. Мне хотелось пить. Я оглянулся в поисках стакана воды.

— Ну же, Чарльз.

Я вцепился в край постели и перекинул через него здоровую ногу. Потом культю. Я чуть не расплакался от этой жалкой подвижки. Душераздирающе. Когда-то, стоило приказать, я выписывал кренделя полноценными конечности. Теперь же — вот.

— Еще чуть-чуть.

Я соскользнул с кровати и упал на стул. Удар аукнулся в культе, все нервы в ней отозвались хором. Хирург Анжелика Остин свернула их внутри меня; медсестра рассказала. Они очутились там, где никогда не бывали, и ныне дивились происходящему. Из глаз потекло.

— Да! Молодчина! Здорово! — Дейв опустился на корточки и потрепал меня по руке. — У вас получилось!

Он радовался, будто мы были друзьями. Но мы ими не были. Никак нет.

На следующий день Дейв объявился в стальном инвалидном кресле. Это было блестяще. Я имею в виду кресло. Колеса сверкали. Сиденье, спинка и подлокотники — из зеленой кожи. Припарковавшись возле кровати, Дейв слез.

— Йо-хо-хо, Сильвер![1]

— Что?

— Время седлать вашего жеребца, милорд. — Дейв шлепнул по креслу. — Будет классно.

Ничего классного не будет. Мы оба это знали. Так села бы в кресло мокрая рыбина — в мучениях и тряске. И что потом? Может быть, Дейв прокатит меня по больнице. Может, заставит рулить самого. В любом случае будет тяжко и унизительно. Я прикусил губу, потому что не умел ругаться.

— Давайте приступим, — сказал Дейв.

— Вот только дочитаю. — Я показал ему телефон.

Дейв выхватил его и отложил на прикроватный столик. Я не стал возражать, ибо не верил своим глазам. Дейв не понимал интимной сути телефона. Ему и не въехать.

— В седло.

Дейв старался разозлить меня, чтобы я доказывал его неправоту. Он видел, что вызов действует. Он будет безжалостно меня жалить, а при выписке скажет, что всегда в меня верил.

— Давай, бугаина. — Он барабанил по креслу. — Порвем их всех!

Так они себя оправдывали. Школьные физруки. Личные тренеры. Машинисты. Смотрели на вас свысока, презирали, это считалось в порядке вещей, потому что для вашей пользы.

— Не заставляйте меня вмешиваться, — посоветовал Дейв. — Ха-ха.

Мне снилось, что я вернулся в «Лучшее будущее», ищу ногу и никак не могу найти. Скакал по всей лаборатории. И тут увидел ее на спектрографе. Я испытал глубокое облегчение, так как теперь мог приладить ее на место, потом проснулся и понял, что — нет, не выйдет.

— Вдыхайте! — командовал Дейв. — Ме-е-едленно. Почувствуйте, как расширяется грудная клетка. Задержите дыхание. Задержите. Теперь выдыхайте.

Я выдохнул. Солнце выглянуло из-за тучи. Я сощурился и поерзал в кресле-каталке. Мы выехали наружу. Меня это не радовало.

— Еще три раза. Я хочу, чтобы вы расслабились, Чарльз. Вдыхайте.

— Мне жарко.

— Нет, не жарко.

Мимо шли сотрудники больницы, входили в вестибюль. Дейв втянул в себя воздух.

— Еще три раза.

— Не помогает.

— Не помогает потому, что вы не даете помочь.

— Не поэтому. У меня нет ноги. Дыханием тут не поможешь. Оно вообще ничему не поможет.

В глазах Дейва не было ни тени сочувствия.

— Жалеете себя?

Дейв носил шорты. Я старался не обращать внимания, но он их носил. Напялил их на стройные загорелые ноги, которые торчали из штанин и продолжались в носки и кроссовки, — наверное, малость некрасиво перед человеком в инвалидном кресле с распухшей, безобразной, зудящей культей? Я не хотел быть таким. Злобным калекой. Но я был калекой, а злили меня ноги Дейва.

— Всего лишь новая глава, дружище, — уговаривал Дейв. — Новая глава в жизни, ждущая написания.

— Никакая не глава. Потеря. Деградация.

— Все зависит от точки зрения.

— Нет. Это легко подтвердить объективно. Меня стало меньше.

Дейв присел на корточки. Положил руку на мое левое колесо:

— Расскажу вам о парне, который попал сюда лет пять назад. Производственная травма вроде вашей. Он потерял обе ноги. Правую — до основания. До этого катался на водных лыжах. Профессионально. Но в день, когда он покинул операционную, этот парень сказал себе: «Моя старая жизнь позади. Сейчас начинается новая». Я предложил ему написать новую главу, и он написал. Знаете, чем он сейчас занимается?

Я спихнул руку Дейва с колеса, схватился за ободы и устремился прочь. Люди сторонились, освобождая мне путь, — неистовый революционный порыв.

— Он завоевывает медали! — кричал Дейв. — На Параолимпийских играх!

Проснувшись от послеобеденного сна, я обнаружил женщину, сидевшую на стуле возле кровати. Стула тут раньше не было. Она принесла его с собой. У нее был большой черный кейс вроде портфеля. Она была изящна, корпоративной наружности. Симметричные скулы выдавались вперед. Блондинка.