Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гимназисты рассмеялись — Великому князю тоже прилетало, это ли не повод сплотиться?
— … А ради будущего — вашего и всей Империи.
Директор гимназии зааплодировал, подав тем самым сигнал остальным. Выждав с полминуты, я поднял руку. Тишина вернулась моментально, и я решил добавить интерактивности и банально потренироваться общаться с народом:
— А теперь я с радостью отвечу на ваши вопросы.
Первый поступил почти сразу:
— Ваше Императорское Высочество, могу ли я попросить вас рассказать, как вы беса английского прогнали?
Тьфу ты, блин, я им про электрификацию и образование, а они мне про беса! Но понять могу — меня бы тоже больше всего именно это на их месте интересовало. Что ж, легенда давно отработана: в ней мало конкретики, много личных ощущений — то есть вроде как и не вранье, но и не нормальная фактология — и аккуратно подпущенный саспенс. Все это закрепляется презрительным опровержением парочки попавшихся в газетах «допущений» — например, «бес» в моем рассказе не летает, и на этом месте я морщусь, как бы показывая свое отношение к любителям приукрасить. Эта милая манипуляция и в мои времена работала, а теперь и подавно: человек демонстративно опровергает полную чушь, отчего слушатель приходит к мысли о том, что вот именно он вместе со спикером в предмете разбирается и вообще молодец, а вот эти, за пределами зала, болтуны и тупицы.
— Идет на нас огненное чудище, англичане-полицейские в ничтожество и трусость впали, сбежали. А мы с казаками да парой староверов — Кирилом да Евпатием — Богу помолились, и понял я тогда, что делать. С пола пару палок поднял, крестом сложил да в сторону беса вытянул. Вроде и толкнуть хотел, а руки тяжести не почувствовали — значит не мышцами земными толкал, а верою святой.
Аплодисменты, и мне за принципиально недоказуемое — фактов-то нету! — вранье совсем не стыдно. Жизнь, как бы избито не звучало — это игра. Правила нарушать плохо, законы — плохо вдвойне, но крутиться в «серой зоне» можно — если следователю тебе предъявить нечего, какие проблемы? Дорабатывайте Систему, тогда и поговорим. А теперь мне, с одной стороны, полегче — кто до цесаревича, а потом вообще до царя докапываться станет? С другой стороны — тяжелее, потому что набирать авторитет через поливание известной субстанцией Александра и его ближайшего окружения нельзя от слова «совсем», и даже о совершенно дебильных инициативах отзываться нужно крайне осторожно — Августейший папа обидится, а это ой как чревато.
Эти мои размышления подверглись испытанию после череды безобидных вопросов — как там в Японии, будет ли война с Китаем и прочего — когда гимназист из третьего ряда, получив от меня кивок в ответ на поднятую руку, встал и, обильно потея, продемонстрировал здравомыслие и силу характера:
— Бирюков, Андрей Андреевич. Ваше Императорское Высочество, в нашей гимназии два года тому больше народу училось, а теперь плату подняли — пришлось недорослям уходить, — начало фразы помогло набраться смелости, и гимназист заметил нестыковочку. — Вы нам, Ваше Императорское Высочество, сейчас долго и красиво говорили про то, как образованные люди Империи нужны. Вот Филька, например…
— Бирюков, ты тратишь время Его Императорского Высочества зря, — попытался купировать неловкий момент директор.
А мне теперь его осаживай так, чтобы не подкосить педагогический авторитет в глазах учеников.
— Семен Викторович, вы, несомненно, замечательный педагог и прекрасный директор, но я пришел сюда именно для того, чтобы юные умы поделились со мной своими тревогами и измышлениями. Власть и народ неразрывно связаны, и очень важно доносить народное мнение снизу наверх. Продолжай, Андрей.
Директор оплеуху выдержал стоически, гимназист приободрился и закончил ставить меня в неловкое положение:
— Почему за то, что так нужно нашей Империи, нужно платить?
Циркуляр «О кухаркиных детях» штука предельно мерзкая. Первое — это скромная приписочка о том, что циркуляр — подписанный царем! — носит «рекомендательный» характер, что перекладывает ответственность с центральной власти на директоров. Вроде как им никто прямо не запрещает учить нищих детей, но все же все понимают. Вторая, еще более мерзкая штука — закрепление неравенства. Правящие круги — не только у нас, а везде — в какой-то момент поняли, что дать народу образование придется. Именно образование долгие века позволяло аристократии рулить «быдлом». Образованный человек, помимо пользы для общества, имеет очень неприятную особенность — он, собака такая, думает! И думает не о том, как принести профессиональную пользу, а думает абстрактно — например, о несправедливости жизненного уклада и социального неравенства. СССР эту проблему решил радикально, дав всем одинаковое, по этим и даже тем временам — элитного уровня образование. То, что получал любой советский школьник, в сохранивших капитализм странах стоит дорого — это позволяет элитам с одной стороны заявлять, что все зависит только от самого человека, с другой — кормить недоучек пропагандистским дерьмом, довольно потирая холеные руки. Наш «циркуляр» направлен именно на это: гимназическое образование у нас с поправкой на времена хорошее, и наверху решили, что такое нужно сильно не всем: черни достаточно научиться писать и считать в церковно-приходской, а дальше добро пожаловать на завод, где промышленник платит достаточную зарплату, чтобы не умереть с голоду раньше времени и снимать угол в комнате на десяток таких же бедолаг. Я-то в свое время это поменяю — социальные лифты должны работать на сто процентов! — но прямо сейчас Александр хрен свой циркуляр отзывать станет — это же потеря Августейшего лица!
Но рассказывать гимназистам об этом все равно что признать папеньку воплощением зла.
— Спасибо за хороший вопрос, Андрей, — поблагодарил я гимназиста. — Гимназическое образование является лучшим, что придумало человечество. Из гимназии выпускаются будущие инженеры, ученые, учителя, доктора, чиновники и офицеры. Важность таких людей для Империи велика, но на долгой дистанции, если все будут учиться в гимназиях, мы получим перекос в той сфере жизни общества, которую я недавно назвал «человеческим капиталом». Наш мир устроен так, что при всей очевидной необходимости подготовки как можно большего числа высокообразованных специалистов, кто-то должен рубить камень, сажать и пожинать хлеб, работать у станков, перевозить