– Padrone, это огромная честь – служить вам.

– И ты понимаешь, что все это необходимо хранить в строжайшей тайне.

– Naturalemente, padrone![7]Вы – необыкновенно богатый чудак из Баварии, которому вздумалось поселиться в этих восхитительных горах в окрестностях Порто-Веккио. Это все, что будут знать люди.

– Отлично. Замечательно.

– Но позвольте обратить ваше внимание, grande signore, когда мы остановились в деревне, вас увидела старуха, хозяйка той убогой таверны. Так вот, она рухнула на колени на кухне и возблагодарила Спасителя за ваше возвращение.

– Что?

– Если помните, нам долго не подавали завтрак, и я, отправившись на cucina[8], застал старуху на коленях. Обливаясь слезами, она громко причитала, что узнала вас по глазам, по лицу. «Барон Матарезе вернулся», – снова и снова повторяла она. – Корсиканец произнес титул на итальянский манер, «barone di Mataresa». – Старуха благодарила Господа за ваше возвращение, повторяя, что вместе с вами в здешние горы вернутся счастье и величие.

– Это происшествие должно быть начисто стерто из твоей памяти, это понятно?

– Разумеется, сэр. Я ничего не слышал.

– Вернемся к восстановительным работам. Они должны быть полностью завершены через шесть месяцев. Не жалей средств, мне нужен конечный результат.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Если твоих сил окажется недостаточно, ты не сможешь удалиться на покой ни богатым, ни каким бы то ни было, capisce?[9]

– Понятно, padrone, – сглотнул комок в горле корсиканец.

– А что касается старухи из таверны…

– Да?

– Прикончи ее.

Прошло шесть месяцев и двенадцать дней, наполненных истеричной суетой, и величественное поместье семейства Матарезе было восстановлено в первозданном виде. Результат получился впечатляющим, чего можно добиться, лишь вложив миллионы долларов. Огромный особняк с просторным обеденным залом снова предстал таким, каким его замыслил в начале восемнадцатого века архитектор, создатель первоначального проекта, – только массивные бронзовые канделябры сменились хрустальными люстрами, и вообще в дом пришли современные удобства, такие, как водопровод, канализация, кондиционеры и, естественно, электричество.

Территория поместья была расчищена; на пустыре перед особняком, заросшим сорняками, зазеленел ухоженный газон поля для крокета. Длинная грунтовая дорога, отходящая от шоссе на Сенетозу, была асфальтирована, и вдоль нее появились спрятавшиеся в траве светильники, горящие всю ночь. Все машины, которые подъезжали к мраморным ступеням парадного подъезда, встречали слуги в дорогой униформе. Вот только посетители не догадывались, что каждый слуга являлся профессиональным телохранителем, за плечами у которого была служба в войсках специального назначения армий самых разных стран. У каждого был спрятан в руке электронный сканер, способный на расстоянии трех метров обнаруживать оружие, фотоаппараты и звукозаписывающую аппаратуру.

Приказ, полученный охранниками, был предельно ясным. Любого посетителя, который попытается пронести вышеперечисленные предметы, следует задержать и, если потребуется, с применением силы, отвести в специальную комнату, где ему предстоит ответить на несколько вопросов. Если же ответы покажутся неудовлетворительными, в комнате имелось оборудование, как электронное, так и механическое, предназначенное для того, чтобы добиваться более приемлемых ответов. Матарезе вернулись во всей своей сомнительной славе и могуществе.

Смеркалось. Горы в окрестностях Порто-Веккио озарялись последними лучами заходящего солнца. Именно в этот час и начали съезжаться лимузины. Охранники в костюмах от Армани почтительно встречали гостей, любезно помогали им выходить из машин, при этом незаметно ощупывая и обыскивая их. Всего длинных роскошных машин приехало семь: семеро гостей, и больше не будет. Шесть мужчин и одна женщина, все в возрасте от тридцати до шестидесяти, уроженцы разных стран, которых объединяло одно: все были несказанно богаты. Гости поднимались по мраморным ступеням парадного крыльца виллы Матарезе, где каждого встречал отдельный охранник, который провожал новоприбывшего в обеденный зал. Посреди просторного помещения стоял длинный стол, перед ним – семь кресел с визитными карточками, четыре справа и три слева, на расстоянии не меньше пяти футов одно от другого. Во главе стола стояло еще одно пустое кресло; перед ним была установлена небольшая кафедра. Два официанта в ливреях расторопно обошли гостей, принимая заказы на напитки и закуски. Перед каждым креслом появились изящные хрустальные вазочки с белужьей икрой, зал наполнился негромкими чарующими звуками фуги Баха.

Поскольку никто из гостей не догадывался о целях этого странного собрания, общий разговор никак не вязался. Однако и здесь обнаружился общий знаменатель: все присутствующие владели английским и французским. Поэтому были задействованы оба языка, но вскоре и этот небольшой перечень был сокращен до одного английского, поскольку двое американцев, говоривших по-французски медленно и сбивчиво, не чувствовали себя в достаточной степени уверенно, когда разговор велся на этом языке. Беседовали ни о чем: обычная великосветская болтовня о том, кто с кем знаком и какая восхитительная погода в Сан-Тропе, на Багамах, Гавайях и в Гонконге. Никто не осмеливался задать главный вопрос: «Зачем мы собрались здесь?» Шесть мужчин и одна женщина никак не могли избавиться от страха. И у них были на то причины. У каждого в прошлом имелось нечто такое, о чем не хотелось вспоминать в настоящем.

Внезапно музыка умолкла. Огромные люстры погасли, а на ограждении балкона вспыхнул небольшой прожектор, выхвативший своим ярким лучом кафедру во главе стола. Появившийся из алькова худощавый мужчина из Амстердама медленно прошествовал в полумраке к залитой светом кафедре. В луче прожектора его приятное, хотя и неброское лицо казалось бледным, но его глаза притягивали к себе взгляд. Бурлящие жизнью и проницательные, они поочередно на краткий миг задерживались на лицах присутствующих. Хозяин кивнул гостям, здороваясь с ними.

– Благодарю вас за то, что вы приняли мое приглашение, – начал он, и в его голосе прозвучала странная смесь льда и сдержанного жара. – Надеюсь, в дороге вы имели возможность насладиться тем комфортом, к которому привыкли. – Последовали утвердительные восклицания, которые, однако, никак нельзя было назвать полными воодушевления. – Я прекрасно понимаю, – продолжал человек из Амстердама, – что мне пришлось нарушить привычное течение вашей жизни, как деловой, так и светской, однако выбора у меня не было.

– Зато теперь он у вас есть, – холодно прервала его единственная присутствующая женщина. Лет тридцати с небольшим, она была в дорогом черном платье, украшенном нитью жемчуга стоимостью не меньше пятидесяти тысяч долларов. – Вот мы здесь, так что извольте объяснить, зачем мы собрались.