— А, понятно! — Кох заулыбался, — Вы называете такие газеты реваншистскими.

Капитан только кивнул в ответ. А сам подумал: «Что с него возьмешь? Фашист!»

Кох пробежал глазами по первой странице газеты с витиеватой готической надписью и стилизованными гербами в верхней части, затем развернул ее.

— Господин Кох, здесь есть новая статья о Янтарной комнате!

— Где же? — Кох вдруг оживился, стал внимательно просматривать газету, переворачивая одну страницу за другой.

Капитан указал на статью под заголовком «Польша — новые документы о Янтарной комнате».

Бывший руководитель Восточной Пруссии, о котором не раз говорили, что он-то уж точно знает, где находится Янтарная комната, с интересом погрузился в чтение. Минут пятнадцать он вчитывался, в общем-то, небольшой текст, по-старчески шевеля губами и время от времени издавая причмокивающий звук. Было видно, что он очень внимательно знакомился со статьей, несколько раз возвращаясь к прочитанному и останавливая свое внимание на казавшихся ему наиболее интересными моментах. Все время, пока Кох читал статью, губы его были растянуты в едва заметной ухмылке, но, когда он закончил чтение, старческое лицо его буквально расплылось от улыбки. От прежнего раздражения и недовольства не осталось и следа.

— Все это болтовня! Чушь и глупость — все, что они там пишут! — с усмешкой проговорил Кох. — Все эти домыслы, что Янтарную комнату вывезли на «Вильгельме Густлове»[9], — чепуха! Надо же придумать так: вывезли из Восточной Пруссии и закопали на полигоне Штаблак![10]Это все выдумки!

— Да, но, документы…

— Какие документы, господин Урбан! Все это пустая трата времени! Я сам лично контролировал движение судов из Пиллау![11]Ничего, никакой «комнаты» или других ценностей морским путем из Кёнигсберга не вывозилось! Там была только плановая эвакуация населения и раненых. Все!

— А может быть, все-таки на полигоне Штаблак? — предположил капитан, почувствовав, что тема явно интересует Коха и у него теперь есть шанс добиться расположения старого нациста. — Это теперь у русских. Видите, в газете пишут…

— Нет, нет и еще раз нет! В Штаблаке был лагерь военнопленных. Все это глупости! Ищут совсем не там, где надо искать! — перебил Урбана Кох.

Он проговорил это в таком возбуждении, что капитану показалось: еще немного, и Кох сам расскажет, где спрятаны сокровища.

Урбану было известно, что около десяти лет назад Кох в беседе с одним польским журналистом сделал заявление о том, что знает, где спрятана Янтарная комната. Тогда газеты поспешили разнести эту сенсационную весть по всему миру.

«Янтарная комната», вывезенная из дворца в г. Пушкине… спрятана в Калининграде. «Это я отдал приказ вывезти уникальные произведения искусств на сумму в 50 миллионов долларов золотом, — заявил Кох корреспонденту газеты „Трибуна люду“, — и могу гарантировать, что „Янтарная комната“ скрыта в бункерах кирхи в этом городе», — писала одна газета. «Кох утверждает, что знает два бункера возле старого костела в бывшем районе Понарт[12], в которых спрятана личная картинная галерея гаулейтера. Подземелье старательно сровняли с землей, а находящиеся на поверхности строения взорвали. Коху трудно припомнить, в каком именно бункере положена Янтарная комната», — вторила ей другая газета.

И вот теперь капитан Урбан в беседе с некогда могущественным властителем Восточной Пруссии неожиданно для себя почувствовал, что очень близок к разгадке тайны. «А вдруг сейчас Кох возьмет да и скажет, где спрятана Янтарная комната?» — пронеслось у него в голове. — «И тогда я буду первым, кто узнает истинное ее местонахождение!»

Урбан даже забыл, зачем он пришел на беседу с Эрихом Кохом, так увлекла его мысль о грядущем открытии тайны века. «Да и бог с ним! Если он не помнит Збигнева Клепинского, ничего от этого не изменится. Подумаешь, надо установить возможную связь этого уголовника с Кохом! Да это надуманное все дело! А вот если Кох расскажет, где спрятаны сокровища, вот это будет информация! И добыл ее я, капитан Урбан! При таком повороте событий мне просто будет обеспечена блестящая карьера! И слава!»

Так или примерно так думал капитан Урбан, слушая Коха, возмущенного статьей в газете «Дер Остпройссенблатт».

— Они пишут, пишут! А ничего не сделали, чтобы найти Янтарную комнату! Я им сказал… — Кох указал рукой куда-то в сторону окна. — Если хотите, я все расскажу и даже покажу вам! А то приезжал один русский. Профессор! Говорит мне: «Можете показать, где были бункеры?» А я говорю ему: «Могу. Дайте каргу!» А он подает мне такую… ну для туристов. Смешно! Как я на ней покажу, если это просто схема. Там даже улиц всех нет!

— Господин Кох, а вы могли бы мне показать, где находятся эти бункеры? — боясь спугнуть близкую удачу, робко спросил Урбан.

— Конечно! У вас с собой есть штабная карта Кёнигсберга?

— Сейчас нет, но…

— Ну так вот, найдите, а потом спрашивайте! Я же сказал, что покажу на карте и могу показать на местности, где что спрятано. Только у меня есть условия! Да, условия!

Капитан Урбан вопросительно взглянул на Коха.

— У меня есть условия. Я все расскажу и все покажу. Только польское правительство должно отпустить меня в Германию. Я уже старый человек и скоро, наверное, умру. Но я хочу умереть на родине, в Эльберфельде. Там похоронены мои родители и все мои родственники. Я знаю, вы, поляки, не можете простить мне, что я присоединил к Пруссии Цеханувский округ. А русские не могут простить мне Украину! Но чего держать в тюрьме старого, больного человека?

Было видно, что Кох сильно разволновался. Урбану было известно, что он уже не раз ставил вопрос о своем освобождении из польской тюрьмы, каждый раз заявлял об этом во время официальных бесед, несколько раз обращался к начальнику тюрьмы Леону Чая с просьбой передать инстанциям, что он готов в обмен на свободу сообщить информацию, представляющую интерес для польского правительства. На это добродушный начальник тюрьмы, как правило, говорил ему:

— Эрих! — В тюрьме Коха все надзиратели и обслуживающий персонал, включая санитаров, называли по имени. — Ты что же, думаешь, что польское правительство так глупо, что все простит своему главному врагу? Да и что ты можешь помнить? Кому нужны твои басни?! Иди к черту! И больше не обращайся ко мне с такими тупыми предложениями!