Необыкновенные явления, выходящие за рамки естественного, существуют и вызывают интерес у ученых. Таковы передача мыслей, которую не удается объяснить с помощью известных нам законов физики; внезапные необъяснимые исцеления; видения; физические проявления мистических явлений; нетленность тел многих святых; надежно засвидетельствованные евхаристические чудеса. Некоторые из этих явлений не может понять даже парапсихология. Зачем отбрасывать их в сторону одним движением ладони? Некоторые известные ученые в то же время искренне верующие люди. Их вера не создает помех, когда они делают выводы из своих научных исследований.

Конечно, каждый рассказ нацелен на определенный круг читателей. Невозможно объективное изложение «голых» фактов, в котором совершенно не отражен взгляд рассказчика на события. Но подход изнутри, не превращаясь в провозглашение веры, позволяет, оставаясь на строго исторической точке зрения, лучше оценить логические структуры и взаимосвязи элементов видения, которое для историка остается чем-то внешним и отстраненным от него самого. Разве историки и экзегеты, имеющие глубокие корни в еврейской религии, например Давид Флуссер, Шалом бен-Хорин, Якоб Нойснер или Андре Шураки, не лучше остальных поняли тонкие связи, которые соединяют Ветхий и Новый Заветы?

Разумеется, историк не может высказаться определенно по поводу чудес или Воскресения Христа, не может он и взглянуть на Воскресение с точки зрения веры, не выходя за пределы своей науки. Но он имеет право задать себе вопрос о глубинном смысле какого-либо факта, о намерении, лежавшем в основе какого-либо события или какой-либо беседы. Он должен чувствовать «душу» текстов, их внутреннее строение, цель, к которой они направлены. Этот методологический подход, разработанный в 1979 г. Беном Франклином Мейером, различает «внешнее» и «внутреннее» и, таким образом, выходит за пределы историко-критического анализа в обычном смысле этого термина. Историк, например, не может сказать, что Иисус — Сын Бога, однако может с помощью своих собственных методов доказать, что Иисус всегда считал себя Сыном Божьим. Это хорошо видно и в Евангелии от Иоанна, и в синоптических Евангелиях. Доминиканец Франсуа Дрейфус в своей работе «Знали ли Иисус, что был Богом?», которая вышла в свет в 1984 году, открыл путь для плодотворной работы в этом направлении.

Нужно повторить: важно оставаться открытым для тайны и избегать пристрастного редактирования. Когда киножурналисты Жерар Мордилла и Жером Приёр признались, что целью их серии расследований, которая была показана на телеканале Arte, было разоблачение мошеннических выдумок, обманов и предательства Церкви, короче говоря, что они желали взорвать обман, на котором основано христианство, считая его антисемитским и жестоким по природе, насколько можно было им верить? Можно ли при таком расположении ума вынести справедливое, проницательное и не резкое суждение? Историческая честность плохо сочетается с воинственной антирелигиозностью, — впрочем, с устаревшим фундаментализмом она сочетается так же плохо.

При строгом соблюдении границ между этими двумя областями можно получить рациональный, а не рационалистический подход к личности основателя единственной религии, которая желает быть воплощенной. Трудно сразу уяснить себе, каким был Иисус. Поэтому следует искать, насколько это возможно, в оставленных им следах тесную связь его бытия и его послания, «особый отпечаток, делавший его единственным в своем роде». Агностик Марк Блох говорил: «Христианство — религия историков». Перекличка с этим утверждением слышна в речи Бенедикта XVI о Слове Божием, произнесенной перед римским синодом 14 октября 2008 г.: «Исторический факт — основополагающее начало среди аспектов веры. История спасения — не миф, а историческая правда, именно поэтому ее нужно изучать методами, которые применяются в серьезных исторических исследованиях».

Значит, работа историка — обнаруживать пригодные для использования источники, делать среди них выбор, убеждаться в их подлинности и судить как можно честнее о том, насколько они достоверны, особенно когда речь идет о том, чтобы описать жизнь человека, родившегося две тысячи лет назад. Великий английский экзегет Чарльз Гарольд Додд говорил: «Догадка, высказанная по поводу информации, — законный инструмент историка. А для историка Античности она часто бывает необходимым инструментом». Нужно, как говорит профессор Жак Шлоссер, «брать на себя риск формулировать гипотезы и даже прибегать к помощи воображения, хотя это и надо делать очень сдержанно». Эта книга основана на некотором количестве предпосылок, которые будут считаться принятыми до тех пор, пока новые открытия не заставят нас изменить или отвергнуть то или иное толкование.

Итак, был произведен отбор среди гипотез, но этот отбор вовсе не был случайным. Выбраны те из них, которые во время исследований выглядят наиболее правдоподобными и которые, когда разработаны до конца, приводят к логической реконструкции. Когда несомненных доказательств нет, главным доводом в пользу гипотезы становится согласованность между собой основных данных.

Источники, содержащие сведения о жизни Иисуса, сами могли бы стать темой целого фолианта — так велика необходимость тщательно проанализировать, рассортировать и взвесить их согласно критериям историчности. Это сложная задача, потому что евангельские тексты, которым следует быть основной опорой исследователя, являются прежде всего религиозными писаниями, полными богословского значения, а не историческими повествованиями[3].

Помимо канонических Евангелий, многие античные авторы, в том числе Тацит, Светоний и Лукиан Самосатский, упоминают о некоем Иисусе из Назарета, еврейском реформаторе, казненном по приказу римского префекта Иудеи Понтия Пилата, что доказывает историческую реальность Иисуса. Плиний Младший, проконсул Вифании и Понта в Малой Азии, засвидетельствовал, что уже в начале II в. — и, несомненно, еще намного раньше — христиане считали Иисуса не мудрецом или философом, а богом, что в самой своей основе противоречило строго монотеистической религии, разработанной в Израиле. («Они поют гимн Христу как богу», — написал Плиний.)

Историк Иосиф Флавий, еврей из семьи священников, вставший на сторону римских властей, тоже в своих сочинениях два или три раза упоминает об Иисусе и даже посвящает ему целый абзац. Кажется, был обнаружен оригинал этого абзаца, без христианского комментария. К несчастью, из всех этих документов, даже из апокрифических Евангелий, можно извлечь очень мало информации, за исключением того факта, что никто, даже авторы Вавилонского Талмуда и первые оппоненты христианства, например философ-платоник II в. Цельс, не сомневаются в историческом существовании Иисуса.

Таким образом, четыре канонических[4] Евангелия остаются самым содержательным источником сведений об Иисусе из Назарета. За почти два века они выдержали столько иссушающих ветров сверхкритического, комментаторского и исторического анализа, что теперь совершенно невозможно полностью сомневаться в подлинности фактов, о которых в них рассказано. Эти Евангелия противоречат одно другому лишь во второстепенных подробностях.