— Из какого персонала?

— Из обслуживающего…

Он чуть не поперхнулся компотом. Сухо ответил «нет» и, конечно, обиделся. А мне очень понравилось. Персонал.

— Ну что, персонал, — подтрунивала над ним в номере, — как дальше жить будем, персонал обслуживающий?

— Ну зачем ты, Элен? — обиженно бубнил Подпругин, заметно воспламеняясь и не забывая вместе с тем о кипрской проблеме.

(Ошибка. В тот раз проблему раздела Кипра я не исследовал. — Мое примечание.)

Иногда он бывает трогателен.

………………………………………………………….

Здесь хорошо. Чистый воздух. Природа.

Но скучно. Выйти нельзя за забор — охраняют. Охраняемый санаторий. С улучшенным питанием.

Да и куда мне идти? На озера? Нельзя. Украдут. Ей-ей, украдут.

Подпругин тоже скучает, но его, по крайней мере, увозят с утра пораньше — где-то накачивают.

(Инструктируют. — Мое примечание.)

Возвращают к обеду. А еще лучше — к ужину. Без него веселее.

А на меня и внимания никто не обращает, хожу себе туда-сюда, принимают за чью-то родственницу.

Подпругину я тоже надоела. Он бы рад пообщаться с кем-нибудь, да здесь народ не очень общительный. Даже стенографистки.

По-моему, он сам не понимает, несмотря на накачки,

(На инструкции. — Мое примечание.)

зачем нас сюда привезли и что хотят от меня и от него тоже.

(Личное мнение Е. В. Ковалевой.

Я все понимал. — Мое примечание.)

Лариса, дворник, у нее высшее юридическое образование. Познакомились. Поболтали. Пообсуждали мужей. Вернее, ее мужа. Про моего много не расскажешь. Мой засекречен. Ее тоже засекречен, но не так сильно, как мой. Ее Глеб подкармливает кабанов картошкой. Там, на краю поля, говорит, установлен помост для Генерального секретаря (или вышка?) — на случай, если тому захочется поохотиться.

— Вот приедет, услышишь.

Я рассказала Подпругину про кабанов — он знал, оказывается. Третьего дня сам, оказывается, обращался к старшему егерю с просьбой выдать лицензию, мне не сказал.

(Предупреждая иронические филиппики Е. В. Ковалевой, спешу напомнить о значении охоты на дикого зверя в жизни многих советских мужчин, сознательно придерживающихся ее активного образа. Впрочем, почему же советских? Обратимся к другой эпохе, постсоветской — например, ко времени работы автора настоящих комментариев над его непосредственными воспоминаниями, составившими, как, несомненно, заметил читатель, вторую часть данной книги. Первый пример: каждый вновь избранный в 1996–97 годах губернатор получил в подарок от президента Б. Н. Ельцина охотничье ружье, что говорит само за себя. Второй: в январе 1997 года тогдашний премьер-министр В. С. Черномырдин застрелил на охоте молодого медведя, несправедливо, на мой взгляд, и пренебрежительно названного в ряде газет всего лишь медвежонком, что, полагаю, не должно умалять значение факта. Даже посол Болгарии, это уже третий пример, в те же январские дни, по свидетельству некоторых средств массовой информации, ездил охотиться на лису в Подмосковье. Я уже не говорю о всевозможных «русских сафари», организуемых для состоятельных иностранных туристов. Закроем список.

По-моему, достаточно. Таким образом, Л. И. Брежнев, как бы мы к нему сейчас ни относились, не мог, даже при всем своем желании, если б такое возникло, явить собой исключение из общего ряда влиятельных лиц, да и моя собственная потребность поохотиться (предмет нижепроявляемой иронии Е. В. Ковалевой), по сути, закономерна, естественна, органична и отвечает традиции как в ретроспекции, так и в перспективе. — Мое примечание.)

Ну ты и нахал, Подпругин! Мало тебе меня, еще и кабанов подавай!.. Обрадовался!.. Отказали, конечно. Объяснили, что только с разрешения управляющего делами ЦК. То-то. Там-то шиш тебе что дадут. Позлорадствовала.

А может, и дадут.

В качестве награды.

Бабахнуть, как Брежневу.

Все-таки Завидово — охотничье хозяйство.

(Военно-охотничье. — Мое примечание.)

…………………………………………………………

«Обслужите!»

Становлюсь циничной.

…………………………………………………………

Сегодня суббота. Вчера вечером наконец привезли Л. И.

Я вышла пособирать шишек — новое занятие нашла, мастерю из шишек и спичек всяких зверюшек, — и тут как раз подъехала «чайка». Видела, как вылезал из машины с трудом. А пошел ногами дальше легко.

Вспомнила о «Роллс-Ройсе», о том, подаренном английской королевой. Почему не на нем? Лариса рассказывала, что еще месяц назад он сам сидел за рулем своего «Роллс-Ройса» и очень смело им управлял: зарулил сюда аж на полной скорости. Все говорят, он лихач. Говорят, любит отрываться от охраны. Говорят, он увереннее за рулем, чем на трибуне.

С ним шли двое молодых, но на охранников не похожие.

Нюанс: я шишку отбросила в сторону. Уж не по стойке ли смирно хотела встать?

А что? Я не одна оказалась вне дома, и все с ним здоровались, кто здесь был, очень почтительно:

— Здравствуйте, Леонид Ильич… Здравствуйте, Леонид Ильич…

Он в ответ старательно пытался выговорить свое нечленораздельное «здравствуйте», не обделяя никого из приветствующих, и как-то странно шевелил правой рукой, словно щупал воздух.

Я стояла около клумбы.

Идет и на меня смотрит.

— Здравствуйте, Леонид Ильич!

И он мне тоже отвечает «здравствуйте».

Вдруг остановился.

— Наша новая массажистка?

Я не сразу поняла, кто я. Потому что получилось «мсссжиска».

Сопровождающий ответил:

— Это из экспертной группы, Леонид Ильич.

Что его во мне заинтересовало, не знаю, но он смотрел на меня, наверное, с минуту. ОСМЫСЛЕННЫМ ВЗГЛЯДОМ. Мне показалось, что он хочет сказать что-то. Но он только сказал:

— Хорошо.

И отправился дальше. Поднимал себя по ступеням. Ему открывали дверь.

И тут я слышу голос из-за спины:

— Ничего, ничего, держится.

Оглядываюсь. Представитель!

Он приехал на другой машине, я не заметила, все внимание было поглощено Брежневым.

(А. Т. Толоконников. Биографию этого человека я отражу когда-нибудь в отдельном труде. — Мое примечание.)

— Ой, — сказала я. Мы поздоровались.

— Как он вам, Елена Викторовна? Произвел впечатление?

— Сильное впечатление! — беру шутливый тон.

Он:

— Крепыш.