Турецкий, чертыхаясь и охая, поднялся на ноги.

— Нельзя разгуливать по улице в пьяном виде, — строго сказала девушка.

Она была невысокого роста, стройная до худобы, с задорным и любопытным личиком.

— Я не пил, — сказал Турецкий, щупая рукой голову. Затем неуверенно добавил: — Наверное…

— Не пил, как же! Тогда почему от вас разит, как от пивной бочки?

— Я… не знаю.

— Отлично! — Девушка засмеялась. — Вы забавный чел!

Александр Борисович тоже улыбнулся, но вдруг его качнуло в сторону, и, если бы девушка не схватила его за руку, он бы наверняка упал. Несмотря на хрупкость телосложения, девушка была на редкость сильной.

— Что же вы всё время падаете? — недовольно проговорила она. — Прямо как бревно!

— Я не бревно, — обиженно сказал Турецкий.

— Да ну? А откуда вы знаете? Вы ведь не помните своего имени. Вполне возможно, что вас зовут «бревно». А что, красивая фамилия. Вполне себе мужественная.

От трескотни девушки у Турецкого начался новый приступ головной боли. Темя заныло, в висках застучало, перед глазами поплыла желтая пелена. Турецкий вцепился в руку девушки, затем, используя ее, как поручень, нагнулся и его мучительно вырвало.

— Да вы что! — закричала девушка, пытаясь вырваться. — С ума сошли?

Турецкий вытер рот рукавом куртки, выпрямился и жалобно проговорил:

— Извините… Кажется, у меня сотрясение.

Он повернулся к фонарю, и девушка вскрикнула от страха.

— О, Боже! Да у вас сзади вся куртка в крови! Что у вас с головой?

— Меня… ударили, — поморщившись, ответил Турецкий. — Видимо, сильно.

— Ну, дела. — Лицо девушки стало растерянным. — Что же мне с вами делать? Может, вызвать «скорую»?

— Нет, — слабо произнес Александр Борисович. — Вы… далеко живете?

— Да нет. Вот мой дом! — Девушка кивнула в сторону пятиэтажки.

— А у вас…

— Нет, дома у меня сейчас никого нет, — предупредила его вопрос девушка. — В самом деле, пойдемте ко мне домой! На насильника и маньяка вы, вроде, не похожи. Да вы сейчас и не в том состоянии, чтобы кого-нибудь насиловать.

— Это точно, — болезненно усмехнувшись, сказал Александр Борисович.

— Он еще и усмехается! Идти-то сможете, господин бедолага?

— Да, — выдохнул Турецкий.

— Тогда хватайтесь за моё плечо, и пошли. Только постарайтесь больше не блевать. Дома, над унитазом, — сколько угодно.

— Хорошо, — пробормотал Турецкий. — Я постараюсь.

— В таком случае, в путь.

Турецкий вцепился в плечо девушки, и они медленно двинулись к дому.

35

— Ай! — Александр Борисович отдернул голову.

— Сидите смирно, — с укором сказала девушка. — Что вы как маленький! Подумаешь, пощипало немного. Я вам дала коньяка? Дала. Теперь ждите, пока анестезия заработает.

— Пока она заработает, я окочурюсь.

— Не окочуритесь. А как во время войны солдаты с пулей в животе в атаку шли?

— С пулей в животе в атаку не пойдешь, — возразил Турецкий, снова вверяя голову в заботливые руки девушки.

— Родина заставит — побежишь как миленький. — Девушка закончила обрабатывать рану Турецкого и принялась накладывать повязку.

— Вот так, — приговаривала она. — Будете у нас как новенький.

— Это вряд ли, — усмехнулся Турецкий. — Кстати, милая спасительница, как вас зовут?

— Диана.

— Диана? — неприятно поразился Турецкий.

— Ну да. А чего вы всполошились? Имя как имя. Не нравится, можете называть меня Диной. Так тоже можно. А мне-то вас как звать? Гражданин Бревно?

— Никаких больше бревен, — строго сказал Турецкий. — Меня зовут Александр.

— Вы точно помните? — Дина критически оглядела повязку, затем скользнула взглядом по бледному лицу Турецкого и сказала: — По-моему, это имя вам не очень подходит.

— А какое подходит?

— Аристарх, — насмешливо выпалила Дина. — Ну, или Полиграф. Есть в вашем лице что-то… от полиграфа.

— Полиграф — это детектор лжи, — наставительно сказал Турецкий.

— Да ну? Без вас не знала. В таком случае, вы настоящий полиграф. Врете без остановки. Во-первых, сказали, что не пили. А от вас разит, как от пивного ларька.

— Но я, в самом деле, не помню как пил, — виновато сказал Александр Борисович. — Возможно, в меня влили немного водки, пока я был в нокауте.

— Кто?

— Вероятно, тот, кто меня в этот нокаут отправил.

Дина подумала и кивнула:

— Резонно. А кто вас отправил в нокаут?

Турецкий задумался, мучительно наморщив лоб.

— Есть! — сказал он. — Вспомнил! Их было двое. Если, конечно, не считать третьего.

— Так мало? Если уж врете, врите на полную катушку. Скажите, что их было десять! Девятерых вы уложили, а десятый шандарахнул вас палкой по башке. Но вы и его успели уложить, прежде чем потеряли сознание. Вот как надо врать, господин Полиграф!

— Ловко, — согласился Турецкий. — Но тогда где же десять тел?

Дина подумала и сказала:

— Очень просто. Пока вы были без сознания, они пришли в себя и смылись. Вы ведь не били их палкой по головам. Вы действовали благородно — кулаками. А кулак против палки — пшик! Как вам такая версия?

— Мне нравится, — улыбнулся Турецкий.

— В таком случае, я вам ее дарю. — Девушка взяла его за руку. — А теперь вставайте и пройдитесь по комнате. Я хочу убедиться, что вы окончательно пришли в себя.

— Что-то мне не хочется гулять, — сказал Турецкий, вздохнув. — Лучше я еще немного посижу.

Дина сдвинула брови и фыркнула.

— Бросьте притворяться, Полиграф! С черепом у вас все в порядке, я сама проверяла. Лучше уж сразу признайтесь, что хотите напроситься на ночлег к одинокой девушке. Да только не выйдет. Я одинокая, но я не беззащитная!

— В этом я не сомневаюсь, — охотно признал Александр Борисович.

— Ага! Значит, я разгадала ваши коварные планы?

— Почти, — с улыбкой сказал Турецкий. — Но на ночлег я напрашиваться не собираюсь. Вдруг вернутся ваши родители, что они подумают?

Дина наморщила курносый нос.

— Не вернутся. Я снимаю это квартиру. Так что, фактически она моя, и я здесь полная хозяйка.

— В таком случае, может вернуться ваш… друг. Или жених.

— Опять не попали! У меня нет ни того, ни другого. Я свободна, как вольный ветер! Кстати, мне нравятся мужчины в возрасте. Особенно такие, как вы, — с забинтованной головой и глазами побитого пса. Хотите, постелю вам на коврике у двери. Заодно будете охранять мне квартиру.