Я поднялся со своего места и под удивленными, настороженными взглядами своих попутчиков прошел к передней части «Проходца».

— Ребят, а можно меня где-то тут высадить? — попросил я.

— Чего, передумал в маркет идти? — обернулся военный.

— Есть опасения, что я туда не дойду, — ответил я и кивнул головой, указывая на новичков, оставшихся на своих местах.

Вояка несколько секунд что-то обдумывал, а затем кивнул.

— Сергеич! Ну-ка тормозни!

Дверь даже открыться не успела, как я уже оказался снаружи.

Мои попутчики поздно поняли, что происходит, успели только повскакивать со своих мест, однако «Проходец» уже закрыл дверь и двинулся вперед.

Мне бы облегченно вздохнуть, двинуться по своим делам спокойным шагом, но «Проходец», успевший отойти метров на пятьдесят, снова начал тормозить.

Черт!

Я рванул с места так, что любой спринтер бы позавидовал.

Хвала богам, я не поленился тщательно изучить карту (и даже более того, вытащил из архива видео и фото этих мест), поэтому быстро сориентировался, понял, где нахожусь, куда бежать, а главное — как оторваться от преследователей, которые у меня сейчас могут появится.

Так и есть: уже выскочили из «Проходца», крутят башкой, пытаясь понять, куда я делся.

Увидели-таки, и тут же бросились в погоню.

* * *

Я перескочил низенький, скорее уж декоративный заборчик, и рванул вперед.

— Стой, сволочь! Стой! Хуже будет!

Вот мне всегда было интересно — те люди, которые за кем-то гонятся и орут: «Стой!», действительно рассчитывают, что беглец остановится?

Эдакое психическое давление на убегающего, из-за которого он рано или поздно сдастся? В паре рубленых фраз при желании можно услышать и прямую угрозу, обещание расправы, а в случае, если ты малодушный, боязливый, то предложение для тебя будет звучать уже как «остановись и все нормально будет». Точно лучше, чем в случае, если ты продолжишь убегать….

А быть может, это такой инстинкт? Нечто вроде непреложной истины, которую осознаешь еще в детстве: если за кем-то гонишься, кричи: «Стой! А то хуже будет». Наверное, это из той же серии, если сказать нервному человеку «Успокойся» — никакого положительного эффекта это слово не произведет, наоборот, может сработать, как триггер, и человек, до этого просто нервничавший, после этого слова взорвется.

Как бы то ни было, но крики преследователей на меня не произвели никакого воздействия — я продолжал улепетывать во все лопатки. И пока делал это вполне успешно.

Добежал до здания и с разгона запрыгнул в окно (благо, от рамы тут ничего не осталось). Редом со мной, всего сантиметрах в тридцати от моей головы, из стены посыпалась труха после попадания пули.

Вот сволочи! Уже стрелять начали!

Что ж, все идет по худшему сценарию — меня решили убить. Интересно, это они с чего-то решили, что мне денег на оживление в клоне не хватит, или же даже не думали об этом? Тупо в азарте шмалять начали?

Как им все-таки моя винтовка приглянулась…

К слову, о винтовке.

Я рванул дальше, уже в самом доме. Проскочил пару комнат, выскочил в коридор, и, добежав к окну на противоположной стороне здания, распахнув ставни, выпрыгнул наружу.

Мои преследователи не парились и бежали следом. Точно так же, через здание.

Угу…

Я пересек улицу, начал шарить глазами в поисках наиболее удачного дома для моей задумки.

Да вот же он, чуть левее!

Снова с разгона влетел в окно, в этот раз закрытое, выбил его к чертям, нашумев на всю улицу, однако тут же вскочил на ноги, стащил оружие со спины, где оно покоилось всю погоню, и изготовился к стрельбе.

О! А вот и мои «друзья»!

Бах! Бах! Бах!

Я стрелял одиночными, так как дистанция была приличная, и я сомневался, что смогу попасть, и уж тем более очередью. Скорее просто давил на психику противникам.

Однако почти попал ‒ пуля явно прошла совсем рядом с башкой одного из преследователей, так как он шарахнулся в сторону, тут же залег на землю.

Второй, собиравшийся вылезать из здания через окно, моментально исчез, засев внутри.

Я еще пару раз шарахнул по ним, затем отошел в сторону и так, пригнувшись, бросился наутек.

Связываться с этой парочкой мне совершенно не хотелось. Я здесь, чтобы лут собирать, а с этих двух голодранцев ничего не заработаешь. Так к чему мне с ними стреляться? Только башкой зря рисковать. Даже и не башкой, а собственными вещичками и деньгами.

Нет уж, к черту!

Пока парочка отсиживалась и отлеживалась, боясь схлопотать пулю в лоб, я успел отойти достаточно далеко.

Достаточно для того, чтобы попытаться вообще от них оторваться.

Нет, убежать от них, конечно, можно было попробовать, но почему бы не сделать проще.

Я как раз пробегал мимо длинного двухэтажного дома с несколькими входами, в один из которых и заскочил. Тут же прошмыгнул вглубь здания, отыскал лестницу и по ней взобрался на второй этаж, где и засел у окна. Причем так, чтобы иметь возможность наблюдать за улицей и ближайшим к моему убежищу входом в здание.

Не прошло и пяти минут, как появились преследователи.

Бежали они не спеша, оглядываясь по сторонам. Это хорошо, следопыты из них никакие.

— Все, не могу больше, — прохрипел один из них, остановился и наклонился, упершись руками в колени, — давай отдохнем.

— Так уйдет же! — второй тоже тяжело дышал, но все же выглядел менее запыханным.

— Уже ушел, — прохрипел первый. — Вот сука! Ведь почти достали!

— Почти… — согласился второй и огляделся. — Как думаешь, куда он побежал?

Второй некоторое время просто глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание, и лишь затем ответил:

— Не знаю…куда угодно…может, вперед, — он махнул рукой куда-то вдаль по улице, — а может и в это здание заскочил и сидит где-то.

В этот момент я мысленно воздал хвалу Балде, который не отключил регулятор погоды: если бы на улице лежал снег — хрен бы я от этой парочки оторвался. Брели бы по моим следам, и рано или поздно пришлось бы с ними схлестнуться.

— Где? — второй оглядел здание, где я таки действительно засел.

— А черт его знает, — ответил первый, — может и не в здании…

— Слушай, а может он в маркет пошел? — предположил второй. — Он ведь, как и мы, туда ехал.

— Возможно, — кивнул первый.

— Тогда и мы идем туда, — предложил второй, — может, там сучёнка встретим?

— Хорошо, — согласился первый, — а если нет, значит наберем хлама, как и договаривались.