данного Положения уже в 1946–1949 годах сельхозартелям было возвращено более 7,3 млн. га земли, почти 570 автомобилей и тракторов, около 8 880 построек и 480,8 тыс. голов скота. В то же время заготовительные организации и учреждения не очень спешили рассчитываться с колхозами за их продукцию, поэтому на начало 1949 года дебиторская задолженность колхозам составляла почти 50%[234].

Кстати, вопреки расхожим штампам В. Ф. Зимы, Е. Ю. Зубковой и прочих фантазеров о том, что вся колхозная деревня первых послевоенных лет «была скована страхом и безмолвствовала», она «жаловалась» и нередко добивалась выполнения целого ряда своих требований. Так, по информации И. М. Волкова, административный и налоговый нажим на деревню порождал протесты немалой части колхозников, в том числе в форме писем-жалоб в различные органы власти, лично руководителям партии и правительства. Особенно много таких писем направлялось в Совет по делам колхозов, где были предложения об увеличении размеров приусадебных участков, установления гарантированной оплаты труда в колхозах или преобразования их в совхозы и т.д. Только в одном 1947 году подобного рода писем было более 40 тыс., а до конца 1952 года — более 126 тыс.[235]

Между тем надо отметить, что наиболее рьяные антисталинисты буквально лезут из штанов, чтобы всячески доказать не только неэффективность правительственных мер, но и их преступный характер. Так, по совершенно голословным, без каких-либо ссылок на источники утверждениям этой группы авторов, с момента создания Совета по делам колхозов в 1946–1949 годах суммарная площадь всех приусадебных участков членов колхозов была урезана на 10,6 млн. га, почти все подсобные хозяйства промышленных предприятий, созданные в годы войны под огородные культуры, где трудились 19 млн. рабочих и служащих, были разом ликвидированы, средняя норма выдачи зерна на трудодень снизилась почти в два — с 8,2 до 4,2 кг, при том что более 27% колхозов вообще не оплачивали трудодни, и, таким образом, доход одной семьи, получаемый от колхоза, не превышал 20% от ее общего заработка[236].

При этом, как показывают исследования настоящих специалистов, даже из числа тех же антисталинистов, выработка трудодней каждым колхозником, напротив, росла, даже несмотря на увеличение в 1948–1949 годах их норм и незначительную оплату. Уже в 1950 году среднегодовая выработка трудодней на одного работника колхоза достигла довоенного уровня, а в 1953 году значительно превысила его. Причем, как пишет тот же И. М. Волков, «стимулом к активизации усилий колхозников не был только страх, как полагают некоторые исследователи. Обезлюдевшая и экономически ослабленная деревня не видела других путей выживания, кроме восстановления и укрепления общественного хозяйства», поэтому «в большинстве колхозов оплата, хотя и очень небольшая, все же была (особенно зерновыми). Даже в засушливом 1946 году лишь 10% колхозов не распределяли зерно по трудодням, а в среднем в 1948–1950 гг. таких колхозов было всего 2%». В итоге при сохранении ведущей роли личного подсобного хозяйства в совокупном доходе одной колхозной семьи оплата за трудодни в 1946–1951 годах составляла от 35 до 58%, но никак не 20%, о чем твердят их оппоненты[237].

При этом надо признать правоту и тех авторов, которые пишут о том, что в условиях резкого обострения международной обстановки интересы советской деревни, как и до войны, были принесены в жертву восстановлению и дальнейшему развитию тяжелой индустрии и особенно самых передовых отраслей ВПК. По их оценкам, только за счет неэквивалентного обмена (в том числе повышения налогов и низких закупочных цен на аграрную продукцию) в 1946–1953 годах из деревни были изъяты огромные средства: из 298 млрд. руб., заработанных деревней, на ее нужды были направлены 193 млрд. руб, а остальные 105 млрд. «ушли из села на нужды других отраслей народного хозяйства»[238]. Впрочем, надо понимать и то, что из этих «остальных 105 млрд.» немалая часть средств пошла на производство сельхозтехники, прежде всего комбайнов и тракторов, а также на восстановление и развитие системы сельского образования и медицины.

25 октября 1946 года Совет Министров и ЦК ВКП(б) приняли новое Постановление «Об обеспечении сохранности государственного хлеба», в соответствии с которым все первые секретари рескомов, крайкомов и обкомов партии, а также руководители всех край(обл)исполкомов должны каждые 10 дней докладывать в Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) о проделанной работе и реальном состоянии дел в этом вопросе. Связано это было с тем, что на базах Министерства продовольственных резервов СССР (Д. И. Фомин) и на складах Министерства заготовок СССР (Б. А. Двинский), где хранили госрезерв, зерно хранилось особенно тщательно и строго контролировалось аппаратом союзного правительства, которому главы этих министерств были обязаны раз в декаду докладывать о состоянии дел в неприкосновенном госрезерве. А во всех остальных зернохранилищах подобной строгости не было, поэтому именно там и происходили все потери зерна.

Наконец, 21–26 февраля 1947 года прошел специальный Пленум ЦК, где по докладу А. А. Андреева было принято очень развернутое Постановление ЦК «О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период», где содержался подробный перечень всех проблем и их решения буквально по всем отраслям аграрного производства страны[239]:

1) В сфере зернового хозяйства ставилась задача в течение 1947–1949 годов восстановить довоенный уровень валового сбора зерна, а затем к концу пятилетки «значительно превзойти его», получив в 1950 году не менее 127 млн. тонн зерна; на 12,4 млн. га увеличить посевные площади под зерновые культуры, «увеличить производство пшеницы как основной продовольственной культуры», существенно расширить посевные площади под кукурузу, зернобобовые культуры, гречиху и другие культуры; в сфере хлопководства — увеличить посевную площадь хлопчатника до 1,530 млн. га и к концу 1950 года обеспечить валовый сбор этой культуры не менее 3,1 млн. тонн; по сахарной свекле — увеличить площадь до 1,320 млн. га, по подсолнечнику — до 3,390 млн. га, расширить до конца 1948 года площадь посева картофеля до 9,108 млн. га и овощных культур — до 2 млн. га.

2) В сфере животноводства ставилась задача к началу 1948 года восстановить и превзойти довоенный уровень поголовья крупного рогатого скота, свиней, овец и коз, а к началу 1949 года в колхозах и личных подсобных хозяйствах увеличить поголовье крупного рогатого скота до 52 млн. голов, свиного стада — до 20,3 млн. голов, а лошадиного стада — до 12,9 млн. голов; к концу пятилетки «значительно превзойти довоенный уровень по всем видам продуктивного скота и повысить продуктивность скота по выходу мяса, молока, шерсти, получению приплода молодняка, достигнув довоенного уровня» по валовому выходу мяса, молока и шерсти уже к 1948–1949 годам; «считать одной из важных задач ликвидацию в течение 2–3 лет бескоровности и бесскотности среди колхозников. Организовать в этих целях государственную помощь