А я за это время успел определиться с линией поведения и дождавшись, пока султан закончит говорить, чуть продвинулся вперёд.

— Думаю, мы сможем вам помочь. Взять на себя успокоение одного из городов.

Осман, чья задница протирала престол, упёрся в меня удивлённым взглядом. Обвёл им нашу небольшую группу.

— Впятером? Или вы притащили сюда целый гвардейский полк?

Услышав вторую часть вопроса, Ратибор отчего-то мрачно вздохнул, а я с безмятежным видом подтвердил.

— Впятером. Мы справимся. А если ваш отряд не сможет закончить зачистку второго города, то поможем и там. Но со всей остальной местностью, вам придётся разбираться самим.

Мехмед заколебался. Посмотрел в сторону визиря и тот пожал плечами.

— Один бей-эфенди как-то пустил ко дну половину нашего флота, а второй смог вынудить империю Цин к капитуляции. У них есть неплохие шансы на успех.

Выражался он несколько обтекаемо. Видимо на тот случай, если мы всё же провалимся и султан станет искать на кого повесить вину за уничтоженную провинцию. Но этого оказалось достаточно, чтобы сюзерен Оттоманской Порты согласно кивнул мне.

— Предположим, я соглашусь. Чего вы желаете?

Оболенский тихо кашлянул, а я обозначил первый приоритет.

— В качестве Полномочных послов Российской империи, мы считаем необходимым, полностью закрыть пограничный конфликт. В нашу пользу, естественно.

Речь шла о куске горной местности с тремя небольшими городками, да сотней крохотных деревушек. Сами по себе они большой роли не играли — вопрос был скорее делом международного престижа. Отчасти — выгодных позиций на случай новой войны. Хотя, если такая и начнётся, основное значение будет иметь наличие на линии фронта мощных Одарённых. Подобное преимущество не перекроют никакие плюсы позиции, если на ней нет ни одного равного по силе.

Возможно оттого султан немедленно кивнул.

— Я согласен. Бумаги подготовят немедленно. Если вы достигните успеха в Египте, спор будет закрыт.

Судя по глазам, он понимал, что это не всё. Как ни крути, рисковать мы будем своими жизнями. А в этом мире патриции не подставлялись под удар, без личной выгоды.

— В качестве главы рода Афеевых, я прошу разрешения на беспошлинный ввоз товаров через морские порты Оттоманской порты, выданного бессрочно и дарованного роду до скончания веков. Плюс, одобрение лицензии нашего банка, который станет действовать на общих условиях с остальными, открытие представительств духа-покровителя Меркурия и разрыв ваших отношений с Ганзой.

Сквозь маску собранности, которую Мехмед Пятый уже долго удерживал на лице, проступила растерянность. Скорее всего он ожидал требований, связанных с землёй или иной собственностью. Возможно слов об определённой сумме денег. Но никак не подобных обязательств. Которые, с одной стороны, почти ничего не будут стоить прямо сейчас, но могут отозваться масштабными последствиями в будущем.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. По истечению этого времени, султан перевёл взгляд на визиря.

— Что у нас с Ганзой?

Тот дёрнул плечом.

— Это сфера ответственности визиря по делам торговли, Ваше Великолепие. Но насколько я знаю, у нас работает семь их факторий. Общая сумма налогов, в десятки раз меньше, чем деньги, которые приносит египетская провинция.

Неплохой ход. Разом обесценивающий ганзейцев. Правда, не слишком корректный. Но насколько я понимал, вопросы экономики и торговли, Турана волновали не слишком сильно. К тому же, если начистоту — охваченная безумием и полностью разорённая провинция, это куда более сильный удар по экономике Порты, чем разрыв договора с Ганзой.

Чуть подумав, султан изобразил ещё один кивок. Перевёл взгляд на Оболенского.

— Чего пожелаете вы, бей-эфенди?

Тот подкрутил усы. Подумал, показательно сведя брови. И когда правитель уже собирался напомнить о своём вопросе, начал говорить.

— А знаете, хочу я университет в Стамбуле открыть.

Мехмед Пятый на мгновение замер с открытым ртом. Удивленно оглядел других османов, как будто убеждаясь, что они слышали то же самое. Вернул взгляд на Ратибора.

— Университет?

Кавалергард утвердительно наклонил голову.

— Именно. Есть один, нашей фамилии, в Петербурге. Желаю основать второй, но уже в Стамбуле. Одарённых учить, школы при нём для бедных детей организовать, девиц грамоте обучать. У вас, знаете-ли не все наложницы письмом владеют, Ваше Великолепие.

По-моему, у сидящего на престоле турка, от ярости свело челюсть.

— Моих наложниц? Грамоте? Вас к ним никто не подпустит, бей-эфенди. Только не после того, что вы устроили в прошлый раз! Мне докладывали, что вы и сейчас построили их полуголых перед зданием и отдавали приказы, как будто имеете на это право.

Тот с возмущённым видом крутанул правый ус.

— Я их, между прочим спас. Из здания вывел, где по стенам трещины шли, а внутри сила гуляла мерзкая. А потом решил, что надобно проверить, все ли выбрались. Где это удобнее сделать, как не в строю? Или считаете, надобно было их внутри оставить? На погибель?

Султан чуть смешался — факты вполне укладывались в озвученную теорию, а моментов разврата за князем замечено не было. Но с ответом осман нашёлся быстро.

— Я благодарен вам за спасение моих женщин. Тем не менее, вы могли позволить им одеться.

Князь едва заметно пожал плечами.

— Не было там ни одной обнажённой девицы. У всех прелести прикрыты были. Оставить же их, чтобы облачились в платья, я не мог. Как знать, что бы с ними стало.

И снова к аргументам было не подкопаться. Но главное — Оболенский озвучил фразу про дев из гарема последней в списке, прекрасно понимая, что она привлечёт внимание султана. Если бы тот поразмыслил над первыми двумя, то они показались бы ему куда более опасными.

Обучать Одарённых — это вроде бы классическая процедура. Но Ратибор не обозначил никаких рамок. Кто их будет готовить, сколько за это придётся платить и потребуется ли вообще плата? Количество студентов, масштабы университета — ни один из этих моментов детализирован не был. А если добавить сюда пункт про школы для бедных детей, то всё становилось куда более интересным. Слово использовано во множественном числе — никто не мешал Ратибору набрать десятки тысяч учеников из трущоб и учить их грамоте. Заодно проверяя на наличие Дара, присматриваясь и формируя полноценную группу влияния в османской столице. Если же представить, что какая-то их часть потом пройдёт обучение в университете, став Одарёнными, которые неплохо управляются с силой, перспективы открывались глобальные. Особенно, если вся эта система будет работать на постоянной основе, год за годом выпуская в мир десятки тысяч обычных людей и тысячи Одарённых.

Что-то мне подсказывало, при таком раскладе род Оболенских будет знать о происходящем в Стамбуле не меньше султанской разведки.

Визирь, судя по выражению его глаз, это тоже прекрасно осознавал. Но в процесс не вмешивался. Скорее всего считал, что вопрос можно будет решить позже. Завалить бюрократией, прицепиться к мелочам и превратить в долгоиграющий проект, который никогда не будет реализован. Это он зря. Сомневаюсь, что такая схема может выгореть в случае с Оболенским.

— Возможно и так. Что касается университета и этих ваших благотворительных школ — одобряю. Глядишь и мои беи начнут бедноту грамоте и счёту обучать, а не только на поместья у моря тратиться.

Бумаги нам принесли тотчас — как оказалось, за маленькой дверцой, которая была полностью загорожена от наших взглядов статуями, скрывалась полноценная канцелярия, на несколько десятков человек, готовая в любой момент оформить своему господину требуемые документы. Впрочем, на месте султана, я бы добавил к ним пару людей из внутренней разведки, чтобы сразу получать новости.

Договор от имени Рюриковичей мы скрепили Малой Императорской печатью, которая была на хранении у Оболенского, а свои — собственными оттисками силы. Условием их исполнения с нашей стороны, служило восстановления порядка в Каире. Уничтожение всех обратившихся и организация защиты города до тех пор, пока туда не подойдёт подкрепление. Либо на протяжении сорока восьми часов.

Султан заверял бумаги с таким видом, как будто получил приглашение на оргию Вакха. Вот визирь в отличие от него, поглядывал на нас с изрядной долей подозрения. Могу поспорить, в его голове роились мысли по поводу того, что неизвестная сущность вырвалась из под здания гарема сразу же после нашего прилёта в Стамбул. А потом, вовсе началась атака на Египет. Но ничего похожего на факты, у Турана не было. Поэтому тот лишь молча смотрел и думал. Уверен, как только мы отправимся в полёт, чиновник свяжется со своими людьми в Каире и постарается обеспечить наблюдение за схваткой.

Мы покинули дворец сразу