Проснулся на рассвете, выбрался из вороха старых мешков. Сложил их, и отнёс на место. Умылся ледяной водой из прибоя.

Вода была чистая, прозрачная, хотя издали казалась сплошной голубовато-зелёной массой.

Пригладил волосы. Постоял, глядя вдаль.

Планы были только на самое ближайшее время. Надо найти что-нибудь съедобное.

У причала, где вчера стоял теплоход, были дорожки, скамейки, магазинчики и лавочки. Может, подвезут продукты, помочь разгрузить. Или просто попросить хлеба.

Он побегал по берегу, чтобы согреться. Булочную нашёл по запаху, она была закрыта, конечно.

Но ему некуда было спешить. Вдруг кто-то из взрослых – уборщица, грузчик, продавщица – придут пораньше и окажутся добрыми людьми! Пахло очень вкусно.

Сухогруз «Верный» заканчивал погрузку. Это аврал для всей команды, грузили лес.

Старший механик Никита Серебряков работал на кране. Стал на вахту в двенадцать ночи и пошло-поехало! Фонари и на берегу, и на палубе.

Майна – вира, майна – вира! И рассвет, наконец. Фонари погасли. Майна – вира, майна – вира!

Вверх – вниз, вверх с лесом, вниз – на палубу. И короткая передышка, пока такелажники закрепляют или снимают груз.

В такие минуты можно оглядеться. Обзор – вкруговую. С одной стороны безбрежный океан, а с другой – берег. За складами город, красивый, аккуратный.

Слева рыбачьи лодки, кое-где уже спускают их на воду, готовятся к выходу в море.

Поближе – лавочки, магазинчики, закрытые в такую рань. Нормальные люди ещё спят, досматривают последний сон, самый сладкий.

Но одна фигурка, всё же, маячит у магазина. Присмотрелся – мальчонка лет десяти. Откуда взялся в такую рань?

– Майна! Не спи, Никита!

Полчаса спустя глянул – стоит, прислонился к стене. Вгляделся в название – «Булочная». Дыхание перехватило. Голодный пацан! Теперь он поглядывал на мальчика в любую свободную минуту. Набрал помощника капитана:

– Николай Степанович, подмените меня на полчасика, очень надо!

Старший механик был человек серьёзный, из-за пустяка отпрашиваться не стал бы. Тем более, в аврал.

Через десять минут сменщик подошёл к крану:

– Слезай, Никита. Случилось что?

– Случилось. Потом расскажу.

Заскочил в камбуз. Аврал – авралом, а обед готовился, как всегда. Что-то шипело на сковородке необъятных размеров, булькало в котлах, которые смешно назвать кастрюлями.

– Федя, только вопросов не задавай. Дай хлеба, побольше, и колбасы.

– Кому, не скажешь?

– Мальчишка с рассвета у булочной торчит. Лет десять, наверно.

– Да ты приведи его, накормлю по-человечески.

– Влетит от капитана. И не заманишь его, наверно.

– А ты попробуй! У капитана разрешения спросим, когда приведёшь. И выясни – кто, откуда взялся. Покормить не трудно, только мы уйдём, а он останется. Сбежал из дома, наверно, а может, из детдома. У мальчишек сложная жизнь. Я сам сбегал – мамку искать. Возьми бутерброд, и шоколадку ещё. Уговори, очень тебя прошу!

Никита бежал всю дорогу и смотрел на мальчика, который то стоял, то ходил вдоль магазина, обняв себя за плечи – было зябко.

Когда оставалось метров сто, перешёл на шаг – идёт человек по своим делам! И всю дорогу думал, что скажет, чтобы не испугался и не убежал.

Но мальчик спокойно смотрел на коренастого моряка в тельняшке под робой.

– Я боялся, ты убежишь. С крана тебя увидел, вон, на сухогрузе, видишь?

– Да.

– Погрузка у нас.

– В полицию меня сдавать бесполезно, я откуда хочешь убегу, – спокойно сказал мальчик.

– Это я понял. Но покормить тебя можно? Я договорился с коком, что приведу тебя. А потом – не будешь ты вечно торчать у булочной? Тебе ведь нужна работа. У нас юнги нет, можно попросить капитана. Молодой у нас капитан, классный.

Он говорил быстро-быстро, без пауз, будто боялся, что мальчик скажет что-то такое, после чего останется только повернуться и уйти.

Антон слушал молча. От этого человека не веяло опасностью, он не хватал Антона за руки, не задавал вопросов – что он тут делает, как здесь оказался, ни кто он такой, в конце концов.

– Пойдём? Откуда ты сбежал и почему, мы потом разберёмся. Неразрешимых проблем не существует. Ты ведь не завтракал?

Антон улыбнулся. Незнакомец употребил какое-то домашнее слово. С тех пор, как он остался один, слова – завтрак, обед, ужин – для него перестали существовать. Осталось одно – еда.

– И не ужинал?

– И не обедал, – засмеялся Антон.

– Вот видишь? Пойдём! – И он взял мальчика за плечи.

Антон пошёл с ним спокойно и доверчиво. На трапе Никита пропустил его вперёд и сказал, когда тот оглянулся:

– Нам вниз и направо. Как тебя зовут?

– Антон.

– А меня – Никита, дядя Никита, – поправился он.

В камбузе от запаха еды у Антона чуть не закружилась голова.

– Фёдор, можно дядя Федя, – представился кок. – Голодный? Люблю голодных. Мой, давай, руки и садись. Понимаешь, сытый будет ковырять в тарелке, всё ему не то…

– Я на трапе почувствовал, как у вас вкусно пахнет.

Взрослые рассмеялись. Никита спохватился:

– У меня ещё час вахты. Он поспит у тебя, пока она кончится, ладно? Потом пойду к капитану, решать, как нам жить дальше. Как считаешь, Федя – нужен нам юнга?

– Просто жизненно необходим! – согласился кок.

Антон уже уминал за обе щёки наваристый борщ и поглядывал на тарелку с котлетой и жареной картошкой.

Никита забрался на кран. И к своему ужасу увидел полицейскую машину, потом ещё одну. На булочную полицейский приклеивал плакат.

Сомнений не оставалось – Антона ищут. Собак не было, значит, не из города сбежал мальчик, нечего было понюхать собаке. Наверно, с того теплохода с туристами, что ушёл днём. Следы на песке смыл прибой. На асфальте их нет. Но не найдут в городе, придут сюда.

Еле дождался конца вахты и пошёл сдаваться капитану.

– Никита Иванович, вы понимаете, что натворили? Вся полиция на ногах, в смысле, на колёсах. С минуты на минуту сюда могут прийти. Если его ищут, значит, неспроста. Одет нормально, говорите? Сбежал, или отстал от вчерашнего теплохода. Кто-то сейчас с ума сходит, понимаете? Надо срочно звонить в полицию.

– В полицию – нельзя. Я обещал, и он мне поверил.

– Ну, давайте его ко мне. Будем разбираться. Если не захочет вернуться, откуда сбежал, пусть хоть знают, что жив-здоров.