Дядя Федя любит голодных! – подумал он, улыбнулся и пошёл искать камбуз.

Он уминал оладушки с пылу, с жару, с вареньем, когда по громкой связи прозвучало:

– Антон Солнцев, в рубку к капитану!

– Постой, заблудишься, я попрошу кого-нибудь тебя проводить.

Капитан сидел перед компьютером.

– Пришёл? Молодец. Не заблудился у нас на судне?

– Меня проводили.

– Нравится тебе у нас?

– Ещё бы!

– Не передумаешь – врачом? Море – оно не отпускает, только вдохнуть.

– Мне нельзя. Я должен лечить детей.

– Ну, раз должен! Женя хочет с тобой поговорить.

– Она очень сердится?

– Она счастлива, что ты живой и не просишь хлеба возле булочной.

Антон опустил глаза. Потом снова посмотрел на капитана:

– Виктор Сергеевич знает уже?

– Женя собиралась позвонить ему. Потом я перезвоню. Ауж потом и тебе придётся ответ держать, никуда не денешься.

– Я понимаю.

– А сейчас вызовем твою Женю. Готов?

– Да… – неуверенно ответил Антон. Что он скажет ей, как стыдно!

И вдруг – родное Женино лицо на экране! И раньше, чем она успела что-то сказать, он закричал:

– Женя!

– Здравствуй, Антон! Как ты? Тебе нравится на «Верном»?

– Очень. Но я хочу тебе сказать… Я не должен был! Ты меня простишь?

– Проехали, как говорит Леся.

– Правда, проехали?

– Правда. Ты останешься на «Верном», пока он придёт в Город. И тебя доставят в «Сосенки». Я как чувствовала, что ничего у нас не выйдет. Ты не будешь скучать? Там есть библиотека?

– Не знаю. Я ещё ничего не успел посмотреть, только камбуз и каюту дяди Никиты. Женя, я хочу тебе сказать. Усыновлять меня не надо, поживу в детском доме, школу окончу экстерном, поступлю в ваш Мед. Там же есть общежитие. И вернусь в «Сосенки» врачом, в помощь Виктору Сергеевичу.

– Антон, у нас будет время всё обдумать и обсудить.

– Нет, я не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с Сергеем Николаевичем.

– По-прежнему уже не будет.

– Ты же любишь его, он прав по-своему. Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня! Ты такая… такая… Если бы я был взрослым, умным, красивым…

– Антон, родной, ну что ты! Будешь и взрослым, и умным, и красивым! И я всегда буду рядом, в любом случае! Мы с тобой ещё поговорим. А сейчас я хочу поговорить с капитаном, хорошо?

– Да, Антон, свободен! – И мальчик вышел на палубу.

– Я хочу спросить, как он себя чувствует у вас?

– Выспался. Утром возьму его в рубку на вахту.

– Так вы, пожалуй, завербуете его в моряки.

– Нет, он обозначил границы – если бы я не решил быть врачом, то стал бы моряком. А так – не получится.

– Олег Иванович, а Виктору Сергеевичу вы звонили?

– Никак не решусь. Это же поставить вас под удар. Может, не надо ему ничего знать, доставим Антона…

– Неужели вы думаете, что я ему не позвонила? Он в курсе, что Антон у вас.

– Вы смелая. Очень досталось?

– Вы его не знаете. Молчал несколько секунд, а потом сказал, чтобы я не переживала, раз мальчик в хороших руках. И такое приключение ему только на пользу. Вы знаете, они там совершенно отрезаны от мира. Я потому и стараюсь его забирать – хотя бы на время. И хотела забрать навсегда. Но теперь не получится. Одной мне его не усыновить.

– Вы такая молодая! Может, Антон прав, не стоит этого делать? И с капитаном помиритесь, мы с женой тоже ссоримся, трудно ей с ребёнком, когда я в рейсе. И миримся же!

Надо было звонить Виктору Сергеевичу, Олег Иванович откладывал подсознательно. Мальчик ему нравился, очень. Назавтра он опять позвал его в рубку и дал пообщаться с Женей. Даже вышел и оставил их наедине.

Походил, вернулся через несколько минут.

Экран уже потух, и живая иллюзия, что Женя была близко, совсем рядом, растаяла. Между ними опять были десятки километров.

Антон встал с капитанского кресла. Лицо у него было расстроенное.

– Поговорили? Что ты расстроился!

– Я не хочу портить ей жизнь. А они поссорились из-за меня – голос его дрогнул.

– Помирятся, не переживай.

– Я пойду?

Никита маячил на палубе, поджидая Антона.

– Я сменился. Как ты к шахматам?

– Нормально.

– Сразимся? Только поддаваться я не буду, не надейся.

Капитан поражался недетской выдержке мальчика.

Сам он в свои одиннадцать лет жил среди книг о море, больше его, пожалуй, ничего не трогало. Тем более, проблемы взрослых, он даже не задумывался, что у взрослых могут быть проблемы! Наверно, материнская любовь, отец, бабушка – защищают от раннего взросления. А он в этом трудном возрасте один на один с жизнью.

И капитану, так же, как этой девушке, такой молоденькой и беззащитной перед вставшими перед ней взрослыми проблемами, захотелось сделать для мальчика что-то хорошее, доставить ему радость, подольше подержать рядом.

Пусть побудет в их кругу, на «Верном». Можно попробовать уговорить главврача! И в пароходстве договориться, чтобы оформили юнгой на лето. С этой счастливой мыслью он стал звонить в «Сосенки».

– Добрый день, Виктор Сергеевич! Капитан сухогруза «Верный» Олег Иванович Семёнов.

– Добрый день, я ждал вашего звонка.

– Да я надеялся, что Евгения Владимировна не сообщила вам о происшествии, и вы спокойны. А она, оказывается, поставила вас в известность.

– Да уж поставила, так поставила. Как там наш Антон?

– Прекрасно. Облазил весь сухогруз, кок специально для него готовит что-нибудь вкусненькое, главный механик делит с ним каюту и играет в шахматы, а радист учит на гитаре. Хороший мальчик, открытый, солнечный!

– Солнечный… Вы знаете, что это значит? Это мягкое выражение. Сейчас – то ли ушла болезнь, хотя во врачебной практике этого не было, то ли ремиссия долгая, тоже не наблюдалось таких случаев.

– Он сказал, что здоров.

– Да, получил я такое заключение, чтобы определить его в нормальный детский дом и нормальную школу. Лечили, вернее, с него началось, – общением с дельфинами. Мы это сейчас широко применяем. Есть улучшения, конечно, но не такие, к сожалению, как у Антона.

– У меня впечатление, что он знает, как лечить это состояние, поэтому собирается стать врачом. Не ругайте его за побег.

– Это вы мне, психиатру, говорите?