поддерживал позицию EFF по приватизации и помогал фонду распространять его взгляды, одновременно выставляя в благоприятном свете его работу. В журнале лоббистская деятельность EFF в интересах влиятельных телекоммуникационных спонсоров сравнивалась с бунтарской контркультурной сценой Залива 1960-х годов: «В некоторой степени они напоминают „Веселых проказников“ – апостолов ЛСД, что колесили в шестидесятые в психоделическом автобусе „Далше“[22] под руководством романиста Кена Кизи и чьи приключения были описаны Томом Вулфом в книге „Электропрохладительный кислотный тест“, – писал журналист Wired Джошуа Квиттнер в материале о переезде EFF в Вашингтон, округ Колумбия. – Умудренные годами и опытом, они снова отправились в путь, без автобуса и кислоты, но с похожими лозунгами: включись, настройся, выпади[23]. Наполни свой разум битами, пульсирующими сквозь космос, и узнай о себе что-то новое»{355}.

Попытка представить корпоративных лоббистов, работающих на телекоммуникационных магнатов с целью подмять под них интернет, как бунтарей и психонавтов может показаться циничной и даже пошлой. Но Wired делал это искренне и серьезно, и люди им верили. Потому что в мире, который Wired создал для своих читателей, все, что касалось интернета, было другим и радикальным. В этом был смысл. Wired и EFF были продолжениями той же большой идеологической сети, созданной Whole Earth и связавшей большой бизнес, контркультуру и «новых правых». Вот где была зарыта настоящая культурная сила Wired: в использовании кибернетических идеалов контркультуры, чтобы продать корпоративную политику как революционный мятеж.

Журнал Wired был просто самой модной и молодежной площадкой, представляющей огромный культурный и политический тренд в американском обществе. Но им дело не ограничивалось. В 1990-е казалось, что, куда ни посмотри: Wall Street Journal, Forbes, New York Times – журналисты, эксперты, экономисты и политики предсказывали наступление эры благоденствия, которая должна была изменить практически все{356}. Старые правила: дефицит, труд, богатство и бедность, политическая власть – отмирали. Компьютеры и сетевые технологии прокладывали путь в век информации, где человеческая раса наконец освободится от контролирующих все правительств, от границ, даже от самой своей идентичности{357}.

В 1996 году, тогда же, когда был принят закон «О телекоммуникациях», Луис Россетто сделал смелый прогноз: интернет изменит все. Даже военные отправятся на свалку истории. «Под всем я имею в виду все: если у вас накопилось много готовых представлений о том, как устроен мир, самое время их пересмотреть, потому что перемены уже на пороге, – сказал он. – И знаете, в глобальной деревне вам не нужны громоздкие армии. Возможно, вам нужна будет сила полиции и добрая воля граждан, но в остальном вам не понадобятся существующие структуры»{358}.

В далеком 1972 году Стюарт Бранд пытался убедить читателей Rolling Stone, что молодые подрядчики Пентагона в стэнфордской лаборатории, играя в видеоигры и разрабатывая мощные компьютерные инструменты для ARPA, на самом деле не служили делу войны. Они взламывали систему, используя военные компьютерные технологии, чтобы покончить с войной. Он писал тогда: «Война в космосе служит миру на Земле. То же самое можно сказать про любые заигрывания с компьютером, реализацию с его помощью ваших амбиций и особенно использование одних компьютеров с целью победить другие компьютеры». Бранд видел в компьютерах путь к утопическому мировому порядку, где высшая власть принадлежит индивидууму. Все, что было раньше: военные, правительства, деспотия корпораций – исчезнет, и взамен спонтанно возникнет эгалитарная система: «Когда компьютеры будут доступны всем, программисты одержат верх. Мы все – компьютерные бродяги[24] – получим больше прав как личности и как трудящиеся»{359}.

Спустя 24 года Россетто пел эту же песню, продвигая персональные компьютеры и интернет как инструменты, которые кардинальным образом расширят права индивида и приведут к исчезновению армий. Довольно наивный и, вероятно, очень удобный взгляд для человека, чьи слава и состояние были обеспечены поддержкой Николаса Негропонте, который сделал карьеру военного подрядчика и чья лаборатория получала финансирование DARPA в то самое время, когда Россетто произносил эти слова.

Неудивительно, что будущее оказалось не таким, каким воображал его Россетто. Деревня стала глобальной, это правда. Но громоздкие армии прошлого никуда не исчезли – более того, с течением времени компьютерные технологии и интернет только усилили власть военных и разведывательных агентств США, придав им глобальный и вездесущий характер.

Глава 5

Корпорация слежения

Идеальный поисковик будет подобен разуму Бога.

Сергей Брин. What’s Next for Google (интервью)

Каждый американец помнит, где он был утром 11 сентября 2001 года, когда два самолета врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра.

Я перевозил вещи в комнату в кампусе в южной части Калифорнийского университета в Беркли, куда перевелся из окружного колледжа в Сан-Матео. У меня не было телевизора или компьютера, а смартфонов тогда еще не существовало. Чтобы следить за новостями CNN, мы вместе с товарищем целый день просидели в обшарпанной пиццерии в районе Телеграф-авеню. Мы жевали холодную пиццу, запивая ее пивом, с чувством растерянности и беспомощности.

Соучредитель Google Сергей Брин тоже помнит, где он был 11 сентября. Но в отличие от большинства из нас, у него была возможность что-то сделать. Что-то существенное.

В то утро Брин поспешил в штаб-квартиру Google на Бэйшор-авеню в Маунтин-Вью. Без лишнего шума он собрал небольшую группу самых доверенных инженеров и менеджеров и дал им сверхсекретное задание: перекопать журналы поиска Google в поисках чего-нибудь, что помогло бы найти тех, кто был задействован в утренних событиях.

«Google уже достаточно популярен, так что террористы могли использовать его, планируя атаку, – сказал Брин собравшейся вокруг него антитеррористической поисковой команде. – Мы можем попытаться найти их через перекрестные поисковые запросы за определенный период до угона самолетов». Для начала он набросал список возможных поисковых слов, например: «Боинг», «запас топлива», «авиационная школа»{360}. Если они обнаружат, что несколько запросов по ключевым словам из «террористического» списка были сделаны с одного компьютера, то по инструкции Брина они должны были провести обратный поиск, чтобы определить пользователя и, возможно, предотвратить следующую атаку.

У плана был шанс на успех.

Прошло уже три года с тех пор, как Брин и его партнер Ларри Пейдж вложили венчурный инвестиционный капитал в размере 25 миллионов долларов, чтобы раскрутить свой стэнфордский дипломный проект в прибыльную поисковую компанию. Google еще не был столь вездесущим, как сегодня, и само название еще не было синонимом слова «поиск». На самом деле компания едва приносила какие-то деньги. Тем не менее Google стремительно приближался к тому, чтобы стать самым популярным поисковиком в мире, и обладал