рынке сетевых коммерческих услуг, нередко за счет других региональных провайдеров NSFNET{308}. Главным преимуществом была сама опорная сеть. Созданная и поддерживаемая за счет государственных средств, она охватывала всю территорию США и имела подключение более чем к 30 другим странам. Региональные сети, напротив, были меньше и часто ограничены территориально, например Большим Нью-Йорком, Средним Западом или Северной Калифорнией. Те, кто выходили на национальный коммерческий рынок и не могли пропускать коммерческий трафик по опорной сети NSFNET, должны были строить собственные частные сети без государственного финансирования. Короче говоря, NSF напрямую субсидировал экспансию консорциума MCI–IBM на национальный уровень. Компания использовала свое привилегированное положение для привлечения клиентов, заявляя, что их услуги лучше и быстрее, потому что у них есть прямой доступ к национальной высокоскоростной опорной сети{309}.

Стивен Вольф понимал, что поддержка телекоммуникационной компании вроде MCI может привести к тому, что контроль над только что созданным интернетом окажется в руках нескольких влиятельных корпораций, но решил отбросить в сторону мысль о такой угрозе. Как он объяснял тогда в одном из интервью, его главной задачей на тот момент было создание жизнеспособного коммерческого интернета. Обеспечить конкуренцию и равенство условий должны были другие{310}. На самом базовом уровне он прав. Его задачей было создать сеть, а не регулировать ее. Проблема, однако, в том, что, строя приватизированную сеть, он создавал еще и индустрию и, как следствие, закладывал правила регуляции и управления. Все было взаимосвязано{311}.

Менеджмент Вольфа, основанный на политике невмешательства, привел к гневному протесту региональных провайдеров NSFNET. Звучали обвинения в допущении конфликта интересов, инсайдерских сделках и фаворитизме. Уильям Шрейдер, президент нью-йоркской компании-провайдера под названием PSINET, прямо обвинил NSF в наделении единственной привилегированной корпорации монопольными правами на государственные активы. «Правительство передало федеральный актив в частную собственность, – заявил он в 1992 году на слушании Конгресса по делу о возможном превышении служебных полномочий со стороны NSFNET. – В результате приватизации подрядчик [IBM – MCI] неоправданно получил исключительное монопольное право использовать федеральный ресурс за счет средств налогоплательщиков»{312}.

PSINET Шрейдера скооперировалась с другими региональными провайдерами NSFNET, чтобы заставить правительство лишить MCI–IBM привилегий и наконец открыть сеть для неограниченного коммерческого трафика. «Добиться равных возможностей можно только при условии изменения текущей политики NSF, которая отдает предпочтение единственному подрядчику», – сообщил Шрейдер Конгрессу{313}.

Шрейдер не пытался оспорить саму приватизацию. У него не было для этого причин. Принадлежащая ему компания PSINET также откололась от регионального провайдера NSFNET, финансируемого из госсредств, и занялась коммерцией{314}. Как и ANS в IBM – MCI, де-факто PSINET была результатом приватизации субсидируемого государством актива привилегированными инсайдерами, которые оказались в нужное время в нужном месте. И Шрейдер не пытался это оспорить. Его возражения касались того, что NSF дал больше привилегий не его, а другой и, вероятно, более влиятельной группе инсайдеров. Это была склока двух конкурирующих сетевых компаний, которые субсидировались государством, в отрасли, созданной государством. Борьба велась не против приватизации – просто дележка будущих доходов на зарождающемся рынке, оцениваемом в миллиарды долларов.

В середине 1980-х, когда Вольф планировал обновление NSFNET, США охватили сразу два технологических бума, тесно связанных друг с другом: мощный подъем рынка дешевых персональных компьютеров и упрощение доступа к сети. Во-первых, IBM выпустила мощный персональный компьютер и лицензировала дизайн, чтобы и другие могли производить компоненты, совместимые с машинами IBM. Через несколько лет, в 1984 году, Apple выпустила Macintosh, снабженный графическим пользовательским интерфейсом и мышью. Вслед за текстовой операционной системой DOS от Microsoft для компьютеров IBM появилась первая сырая версия Windows. Компьютеры вдруг стали доступны, и ими было легко пользоваться. Теперь ими могли обзавестись не только крупные корпорации, большие университеты, правительственные и военные организации, но и все остальные: мелкий бизнес и первые адепты-технари из среднего класса. Очень быстро стало ясно, что истинная сила персонального компьютера лежала вовсе не в персональной, а в социальной плоскости. Компьютеры дали людям возможность подключаться к серверам и другим устройствам, общаясь и делясь информацией с пользователями на расстоянии в сотни и тысячи километров. Сотни тысяч людей обзавелись компьютерами, установили модемы и вышли в интернет в его первичном диковинном обличье.

Еще начиная с 1970-х годов несколько избранных компаний обеспечивали для крупных корпораций сетевой доступ на манер ARPANET. Но в конце 1980-х провайдеры сетевого доступа стали возникать по всей стране. Среди них такие крупные фирмы, как CompuServe, Prodigy и America Online, и сотни мелких компаний. Некоторые предлагали просто коммутируемый доступ для обмена сообщениями; нередко они функционировали на добровольных началах на серверах, установленных в подвалах и гаражах. Другие были мелким бизнесом, продающим набор услуг: форумы, чаты, электронную почту, примитивные компьютерные игры, новости{315}. Эти немудреные текстовые сервисы были лишь тенью грядущего настоящего интернета, но они пользовались большой популярностью. Даже Стюарт Бранд попал в обойму. Он стал основателем одного из первых веб-форумов под названием The Well, который служил местом онлайн-общения для широкой сети его друзей-хиппи: бизнес-партнеров, художников, писателей и журналистов. Этот сервис быстро обрел популярность, превратившись в плавильный котел энергичной техноэлиты: властителей дум, бизнесменов, писателей, хакеров и журналистов из области залива Сан-Франциско – всех, кто вышел на авансцену в 1990-е, чтобы сформировать цифровую культуру.

Это не был глобальный интернет в современном его виде. Сервисы вроде The Well и America Online не были связаны и позволяли общение только между участниками одного сервиса. Они существовали независимо, сами по себе, по крайней мере, какое-то время. Все участники рынка понимали: отрасль будет расти и приносить колоссальную прибыль и что какая-нибудь национальная сеть сможет все объединить. «Ни для кого не было секретом, что какой бы ни была сеть тогда, в будущем она принесет большой коммерческий успех. Никто в этом никогда не сомневался», – сказал мне Вольф в интервью{316}.

И действительно, подрядчики NSFNET начали борьбу за контроль над этим незанятым растущим рынком, как только Стивен Вольф дал отмашку на приватизацию, – вот за что боролись такие провайдеры, как PSINET и ANS. Они радостно потирали руки, довольные тем, что государство оплатило создание сети и теперь собиралось выйти из игры. На этом можно было сделать состояние. И в самом деле, к концу 1990-х скромный PSINET Шрейдера имел клиентов в 28 странах и стоил на NASDAQ три миллиарда долларов{317}.

Я спрашивал Стивена Вольфа о тайной приватизации интернета, пытаясь понять, как решение такой важности было принято без привлечения общественности и обсуждения последствий. Меня потрясало, что