Из-под потолка связкой вывалились желтые кислородные маски. Почему-то их появление напугало Настю больше всего: раз маски, значит точно все, конец. Судорожно махнув рукой, девушка поймала одну – удалось ей это лишь со второй попытки, в первый раз пальцы беспомощно ухватили пустоту, промахнувшись, – и, как показывала стюардесса перед взлетом, прижала к лицу, закрепив на затылке тугой резинкой. Вдохнуть, правда, все равно удалось не сразу: легкие, словно обидевшись на полученный предательский удар, наотрез отказывались впускать в себя живительный кислород, но мало-помалу, с болью и хрипом, Настя раздышалась.

Самолет между тем стремительно несся вниз, к земле. Кресло под девушкой как будто исчезло – Настя буквально висела в воздухе на широкой ленте ремня, казалось, расстегнись он – взлетишь под потолок бешеным воздушным шариком. Левой рукой девушка мертвой хваткой вцепилась в гладкий пластик подлокотника, правой продолжала прижимать к лицу дыхательную маску, как видно подсознательно не доверяя до конца ее ненадежному с виду креплению.

Тем временем салон заполнился невесть откуда взявшимся туманом и густыми клубами пыли, которую Настя даже сначала приняла за дым пожара. В воздухе ракетами пролетали мелкие предметы, среди которых промелькнул даже тяжелый металлический кофейник, спереди доносились крики – почти неразличимые за все заполняющим адским ревом, но оттого не менее жуткие. Холод сделался просто нестерпимым.

«Что ж, от судьбы не уйдешь, – подумалось Насте – как-то даже буднично подумалось, не на разрыв. – От одного теракта спаслась – сгинешь в другом…»

«Родителей жалко», – пришла следующая мысль. Последние годы она не особо ладила с матерью и отцом, а поступив в институт и переселившись в Москву, и вовсе свела общение с ними к минимуму, но родители есть родители…

Уже и страшно даже не было, просто мучительно грустно и обидно – и что ей дома не сиделось? Нет, поперлась куда-то с этим психом Артемом… Как знала ведь, что добром не кончится!

Внезапно падение как будто замедлилось, по крайней мере, ремень уже не так болезненно впивался в живот, а сиденье снова вернулось под задницу своей хозяйке. В салоне вроде как сделалось самую малость, но теплее – хотя, может быть, девушка уже просто привыкла к морозу. Настя скосила глаза в иллюминатор: облака исчезли, на смену им пришла пестрая чересполосица из распаханных, засеянных и сжатых полей. Земля как будто уже не приближалась.

Под потолком заработала трансляция. За никуда не исчезнувшим ревом слышно было не очень отчетливо, но все же разобрать можно:

– Дамы и господа, говорит командир корабля. Самое страшное позади, мы снизились до высоты три тысячи метров, теперь вы можете дышать без помощи кислородных масок. Мы направляемся в аэропорт города Варшава для совершения вынужденной посадки. Просьба, насколько это возможно в нашей ситуации, сохранять спокойствие и присутствие духа, в настоящее время опасность нашему воздушному судну более не угрожает. По прибытии в аэропорту нуждающимся будет оказана необходимая медицинская помощь. Благодарю всех за проявленные мужество и выдержку и поздравляю со спасением. Черт возьми, братцы, мы с вами под счастливой звездой родились, не иначе! Одной ногой уже на том свете были! – закончил бравый пилот совсем уже неформально.

После посадки, состоявшейся примерно через полчаса, аплодисменты в салоне не смолкали несколько минут. Настя исступленно лупила ладонями вместе со всеми. Артем, к которому она подошла при первой же возможности, хлопать не мог: левая рука его была вся ужасающе бордовая и здорово опухла. А вот пани Горска в салоне и вовсе не было. И как раз в ее тринадцатом ряду в борту самолета на месте расположенного там когда-то люка аварийного выхода зияла аккуратная овальная дыра, в которую были хорошо видны замершие на посадочной полосе пожарные и санитарные машины.

Похоже, не прислушавшись к предостережению пилота, пани Горска все-таки сошла на ходу.

«Ковчег», день третий

– …тоже странно.

– Что? – оторвавшись от блокнота, над которым корпел, сочиняя конституцию «Ковчега», Олег поднял глаза на Инну. – Извини, я прослушал.

– Я говорю, странно, что все жертвы, не считая Руслана, из одной и той же группы – Тёминой, – повторила девушка.

– Да, я тоже уже об этом думал… – согласился он.

– А уж я-то как думал! Просто рок какой-то! – бросил с другого конца рубки Тёма – в помещении они находились втроем: Галя уже часа три как сидела под замком в одном из боксов-изоляторов медотсека (их двери невозможно было открыть изнутри, только снаружи), а Вербицкий как раз ушел в очередной раз с ней побеседовать – минут тридцать назад, дождавшись возвращения отправленного им с каким-то поручением «в народ» Тёмы – «правило трех» соблюдалось неукоснительно, по крайней мере здесь, в рубке.

– …и в этом определенно должен быть какой-то смысл, – отложив в сторону ручку, которой писал в блокноте, закончил свою мысль Олег. – Вот только какой?

– С момента, как Кора сказала про Галю, а та подтвердила ее слова, я вообще перестал надеяться найти в происходящем какую-то логику, – заметил Тёма.

– Она подтвердила только то, что и правда знала про снотворное! – повернувшись к нему вместе с креслом, резко сказала Иноземцева.

– А еще сказала, что ни с кем этим своим знанием не делилась, – развел руками паренек. – Как два и два ни складывай, все равно выходит четыре – она виновна.

– Либо мы что-то упускаем, – упрямо покачала головой Инна. – Что-то очень важное.

– Например, что Кора могла и соврать, – предположил Олег.

– Вот на это я бы как раз ставку не делала, – проговорила девушка, разворачиваясь уже к нему. – Если Кора заодно с убийцей, у нас вообще нет никаких шансов все это разрулить. Поэтому давайте исходить из того, что она с нами откровенна.

– А тебе не кажется, что это все равно что искать потерянное под фонарем – потому что там, типа, светлее, а не в кустах, где обронил? – осторожно поинтересовался Олег.

– Нет, – мотнула она головой. – Скорее сродни надежде, что, когда выпрыгнул из самолета, за спиной у тебя парашют, а не рюкзак со жратвой, собранный мамой в дорогу. Будь иначе – ты покойник, без вариантов. Как и мы здесь, если Кора не с нами.

– Ты прыгала с парашютом? – невпопад спросил ее Тёма.

– Было дело, – небрежно отмахнулась Инна.

– Но если Кора сказала правду, – вернул разговор в прежнее русло Олег, – тогда Галя виновна, без вариантов. Кроме нее о снотворном никто не знал.

– Это если она сама ничего не скрывает, – бросила девушка.

– Скрывает? Но зачем? – опередил Олега с вопросом Тёма. – Чтобы все сочли ее убийцей?

– Может быть, она пытается кого-то прикрыть? – предположила Иноземцева.

– Ты о Диле, что ли? – догадался Олег.

– Это первое, что приходит в голову, – кивнула Инна. – Они очень близки.