Дюжина пар рук взметнулись в воздух, один только Гера остался недвижим, хотя, кажется, в какой-то момент и он вздрогнул.

Вербицкий двинулся вдоль ребят, осматривая у каждого ладони, и вдруг замер напротив Мамаева.

– Та-ак, – протянул он.

Олег шагнул к ним: обе кисти «ушастика» были перечерчены глубокими темно-красными рубцами.

Стоящие ближе всех к Стасу Диля и Света в ужасе отшатнулись в стороны.

– Та-ак, – повторил Андрей, покачивая головой.

– Эй, але, это не то, что вы думаете! – попятился Мамаев, только теперь поняв, что происходит. – Я к ней, – кивнул он на Марину, – даже близко не подходил! А это от веревки! Сами же велели коридор внизу отмыть от вашей блевотины! А как без лестницы под потолок забраться? Вот я и соорудил конструкцию с веревочными ступеньками! Это от них следы! От веревок!

– Да, – неуверенно подтвердил Максим. – У него была самодельная лестница.

– Вот! – воспрял духом Стас. – Я же говорю!

– Кора! – хмуро бросил Вербицкий в сторону голограммы. – Всех сюда собрать, быстро!

Олегу почему-то подумалось, что хозяйка «Ковчега» не потерпит столь бесцеремонного с собой обхождения, но та лишь заметила:

– Капитан, Галия Измайлова не сможет сама выйти из бокса, а я не смогу ее выпустить.

– Всех, кроме Гали, – велел Андрей. – На этот раз она точно ни при чем.

Экипаж собрался на удивление быстро: и пяти минут не прошло, как все были на месте. Вербицкий проверил руки каждого: следов от струны больше ни у кого не обнаружилось.

– Значит, говоришь, лестница? – голосом, не сулящим собеседнику ничего хорошего, проговорил капитан, возвращаясь к Мамаеву.

– Лестница, клянусь! – промямлил тот.

– Может, сначала и лестница, – холодно кивнул Андрей. – Очень удобно: одно на другом незаметно…

Взгляд «ушастика» судорожно заметался по сторонам и внезапно остановился на Олеге.

– А может, это он специально струну схватил! – ткнул пальцем в его сторону Мамаев. – Чтобы думали, что отметины только что появились!

Порадовавшись, что не слишком сильно натягивал руками медную удавку, Олег молча продемонстрировал свою кисть и с ладони, и с тыльной стороны: следы на ней успели исчезнуть.

– Тогда эти! – махнул Стас рукой на ребят, явившихся сюда по зову капитана. – Пока мы тут торчали, любой из них мог сунуть руку в аквариум в медотсеке и залечить рану!

– Кора, за последние два часа кто-нибудь заходил в медотсек? – немедля спросил Андрей.

– Неоднократно, – кивнула хозяйка. – В том числе вы, капитан, дважды. Но регенерационным аппаратом никто не пользовался – все его включения фиксируются.

– Ну что? – обернулся Вербицкий к Мамаеву. – Какие еще будут идеи? Давай, смелее!

Стас продолжал затравленно озираться, но, как видно, новых оправданий в голову ему не приходило.

– Взять его, – процедил капитан, так и не дождавшись больше ни слова. – И запереть в боксе!

– А Измайлову выпустить? – спросил, шагнув вперед, Максим.

Артем и Дима тоже двинулись на Мамаева.

– Пока нет, – вздохнув, покачал головой Андрей. – Там еще два свободных изолятора, посадите в один из них!

– К черту изолятор! – из-за спин ребят, словно привидение, выдвинулся Гера – Олег и не заметил, когда тот успел подняться с колен. – Выбросим его в шлюз!

– Эй, полегче! – буркнул Стас, отступая на шаг. Бледностью лица он уже вполне мог сравниться со своим оппонентом. – Капитан сказал: в бокс!

– А я говорю: сдохни! – рявкнул Гера, бросаясь на Мамаева.

Максим попытался его остановить, но бородач, будучи ниже ростом и Уже в плечах, отшвырнул его, словно тряпичную куклу. Та же участь постигла Артема – похоже, просто не успевшего увернуться, и в следующий миг пальцы Геры сомкнулись на горле Стаса, вмиг придав лицу «ушастика» краски. Оторвать его руки от Мамаева не сумел в одиночку даже Вербицкий – лишь с вместе с подоспевшим Олегом они кое-как сумели оттащить рычащего бородача от Стаса.

Еще с полминуты Гера отчаянно вырывался, брызжа слюной и проклятиями, затем вдруг резко обмяк и, когда после этого его отпустили, безвольно осел на пол.

– Отведите Мамаева в бокс, – повторил приказ капитан, обернувшись к Максиму с Артемом. – Третий – Дроздов, – это была фамилия Димы. – И останьтесь сторожить у входа, позже я пришлю кого-нибудь вам на смену. Без моего разрешения никто не должен заходить к нему в изолятор. Это ясно?

– Ясно, – ответил за всех рыжий.

– Тогда выполняйте.

Трое ребят окружили нервно растиравшего пальцами шею Мамаева.

– Вы допускаете ошибку! – хрипло проговорил тот, обращаясь главным образом к Вербицкому. – Я никого не убивал!

– Суд решит, – уже не глядя на него, бросил в ответ капитан.

– Сам пойдешь или тебя тащить? – поинтересовался у Стаса Максим, беря «ушастика» за плечо.

– Сам, сам, – брезгливо сбросил Мамаев его руку.

Вчетвером они двинулись к выходу.

– Но про снотворное он не знал, – негромко проговорила Инна, провожая удаляющуюся процессию взглядом.

– Не знал, – задумчиво кивнул Вербицкий. – Если Галя кого и прикрывает, то точно не его, – добавил он, почему-то покосившись на Олега.

– Ежу понятно, что не его, – кивнула Иноземцева. – А ты тоже считаешь, что Галя кого-то прикрывает? – спросила она.

Ответить на этот ее вопрос капитан, как видно, не счел нужным.

«Ковчег», вечер третьего дня

Оставив тройку сопровождения ожидать за дверью изолятора – прозрачной снаружи и зеркальной изнутри, – Олег с тарелкой в левой руке и чашкой в другой вошел в бокс. Тот был совсем крохотным – едва полтора на два метра, – и добрую половину его занимала жесткая кушетка с высоким изголовьем, на которой, сложив руки на коленях, понуро сидела Галя. При появлении в своей обители юноши она удивленно вскинула голову – словно не ждала ничьего визита.

– Привет, – выговорил Олег, переступая порог.

Дима за его спиной притворил дверь.

– Привет, – светлея лицом, ответила Измайлова.

– А я вот тебе ужин принес, – продемонстрировал он свою ношу.

Почему-то эта новость не особо обрадовала девушку – лицо ее вновь сделалось грустным.

– Спасибо, – тем не менее кивнула она, отодвигаясь к стене и освобождая место на кушетке. – Ставь сюда. – Другой мебели в боксе не имелось.

Олег сделал, как она сказала, помялся секунду и тоже присел на краешек ложа.

– Вербицкий просил с тобой переговорить, – произнес он, не очень представляя себе, с чего следует начать, хотя и пытался придумать удачное вступление всю дорогу от рубки.