Тем утром, когда Джон приехал, Элизабет как раз поливала каштановое дерево, росшее в большом ящике. В остальном саду земля была сухой и потрескавшейся. Год был неурожайным. В начале лета шли дожди, а в июле ударила жара. Пшеница пропала, с ячменем дело обстояло немного лучше. Городам и нищим деревням грозил голод, когда цены на муку взлетят и будут не по карману беднякам. Но и в дождь, и в солнце каштановый саженец буйно рос. Элизабет соорудила маленький навес из соломы, укрывавший его от жестоких лучей, и не забывала поливать деревце по сухим дням.

— Ах, какое прелестное зрелище! — воскликнул Джон, подкрадываясь сзади.

Элизабет подпрыгнула, услышав голос мужа, и повернулась.

— Слава Богу, — глухо произнесла она и закрыла глаза, бормоча благодарственную молитву.

Джон, испытывая нетерпение от набожности жены, притянул ее к себе и крепко обнял.

— Ты в порядке? — спросила Элизабет. — Как путешествие? Ты здоров?

— В порядке и здоров. И привез ящики сокровищ.

Элизабет слишком хорошо знала своего мужа, чтобы вообразить, будто речь идет о русском золоте.

— Что ты нашел?

— Московскую розу — крупнее и благоуханнее всех роз, что мне попадались. Вишневое дерево с древесиной, которая гнется, как ива, и укореняется, если ее прут воткнуть в землю, точно как ива. А еще новые сорта гвоздики с резными листьями. Я мог целую лодку загрузить белым морозником, который растет на острове так густо, что земли не видно. А еще новая пурпурная герань и огромный щавель.

Он помолчал.

— За мной едет повозка. Я купил кое-какие русские диковинки для коллекции лорда Вуттона: русские сапоги, необычную обувку для ходьбы по снегу и очень странные носки.

— Так ты здоров? — повторила вопрос Элизабет.

Джон опустился на садовую скамейку и посадил жену себе на колени.

— Здоров, как летний сад. И был здоров все время, даже морской болезни не испытал. А теперь поделись вашими новостями. Джей в порядке?

— Слава богу, да.

— А как твоя семья? В Кенте нет чумы?

Элизабет опустила голову знакомым жестом, который означал, что она тихо молится.

— Нет, слава богу. А в Лондоне болеют?

— Я постарался там не задерживаться, чтобы не рисковать.

— Теперь ты дома, Джон. Насовсем?

Она заметила его плутоватую улыбку, но не ответила на нее.

— Джон? — требовательно произнесла она.

— Есть корабль, на котором я поплыву, — признался Традескант, — но не раньше чем через год или два. Экспедиция на Средиземное море против пиратов. Мне могут дать баркас под командование!

Однако супруга снова не ответила на его улыбку.

— Представь, что я могу отыскать, — убедительно продолжал Джон. — Только подумай, что может расти в этих жарких землях и что я могу привезти. Наверняка я составлю себе состояние.

Элизабет поджала губы.

— Это путешествие не займет целый год, — добавил Джон умиротворяющим тоном. — И вообще, ничего еще не решено.

— Ты отправишься в путь, как только представится такая возможность, — горько упрекнула супруга Элизабет. — Мужчина твоих лет должен оставаться дома. Я надеялась, что мы обоснуемся здесь, вдали от дворов великих лордов, и что ты будешь здесь счастлив.

— Я счастлив, и речь вовсе не о том, что я хочу бросить тебя, — запротестовал Джон. — Просто я обязан подчиняться, Элизабет. Если милорд считает, что я должен ехать, я не могу отказать. Мое дело — использовать любой шанс для поиска новых растений. И все во славу Господа! Я показываю людям богатства, дарованные Богом, Элизабет. А из плавания по Средиземному морю я могу привезти потрясающие вещи. Цветы, деревья, травы. Возможно, даже лекарство от чумы. Вот это было бы богоугодное дело!

Элизабет не улыбнулась такому неприкрытому призыву к ее набожности. Встав с колен мужа, она подошла к каштану и нежно погладила лист.

— Твое богоугодное дело — остаться дома и служить своему лорду. — Она была тверда. — Ты стареешь, Джон. В твоем возрасте нечего шататься по морям. Ты не моряк, ты садовник. Так будь здесь, в своем саду.

Он нежно притянул жену к себе и мягко попросил:

— Не сердись на меня. Я только что вернулся. Улыбнись мне, Лиззи. И посмотри, у меня есть для тебя сюрприз.

Традескант полез в карман куртки и вытащил маленькую сосновую шишку.

— Новое дерево, — сообщил он. — Новое хвойное дерево. Ты выпестуешь его для меня, Элизабет? Будешь ухаживать за ним так же хорошо, как за нашим каштаном? Я люблю тебя не меньше, чем тогда, когда подарил тебе каштан.

Элизабет взяла шишку, но лицо ее оставалось серьезным.

— Джон, тебе скоро стукнет пятьдесят, — напомнила она. — Пора отказаться от дальних поездок.

Он поцеловал жену в теплый затылок, чуть солоноватый под его губами. Элизабет легонько вздохнула от удовольствия при его прикосновении и замерла на месте. В кроне яблони над их головами соблазняюще ворковал лесной голубь.

— Следующее путешествие будет последним, — пообещал Джон. — Я поплыву к Средиземному морю на «Меркурии» и вернусь домой с самыми разными специями, с апельсиновыми и оливковыми деревьями. И буду тихо и спокойно выращивать их вместе с тобой.

Когда Джей узнал, что отец собирается на Средиземное море, он потребовал, чтобы его тоже взяли. Традескант отказался, и его сын побледнел от гнева.

— На мой взгляд, ты должен продолжать учебу, — пояснил Джон.

— Какая от этого польза? — страстно воскликнул Джей. — Ты же никогда не посещал школу!

— И всегда чувствовал, как мне не хватает образования, — заметил Джон. — Хочу, чтобы ты читал и писал на латыни так же хорошо, как на английском. И чтобы ты вырос джентльменом.

— Мне это не понадобится. Я стану плантатором в Виргинии. Капитан Аргалл говорил, что на новой плантации джентльмены требуются меньше всего. Он уверял, что на плантациях нужны работяги, а не ученые.

При упоминании имени Аргалла Элизабет подняла глаза и поджала губы.

— Может, он и прав, — согласился Джон. — Но я-то рассчитываю, что ты поможешь мне здесь, до того как уедешь в Виргинию.

Джей замер от удивления.

— Помогу тебе?

— Сейчас всем растениям дают новые имена по-латыни. Когда мне пишут Робены, садовники французского короля, и посылают мне черенки, они отправляют их с латинскими названиями. Я надеялся, что ты научишься читать и писать по-латыни и поможешь мне.

— И буду работать с тобой?

— Конечно, — подтвердил Джон. — А как же иначе?

— То есть ты останешься дома и будешь меня учить? — уточнил Джей.