В этой радости была и личностная нотка. Хотя по сравнению с проблемами большинства инвалидов мои затруднения едва заметны, мне знакомы осуждающие взгляды окружающих и связанная с этим горечь. Дислексию мне обычно удается скрывать, но иногда я вынуждена отвечать на письма или составлять пресс-релизы. Тогда-то вышеупомянутое «состояние», как любят называть мою особенность некоторые люди, и становится очевидным.

Мои ограниченные физические возможности скрывать труднее, и я часто оказывалась в крайне унизительных ситуациях. Прежде чем я начала пользоваться тростью и перестала спускаться в метро, я дважды падала в переполненном в час пик вагоне. Я и передать не могу, какой стыд я испытывала, лежа ранним утром на полу вагона в толпе сонных и раздраженных нью-йоркцев. Тем более что они просто смотрели на меня, возмущаясь этим дополнительным затруднением, и даже не пытались помочь мне подняться. Это заставило меня осознать, что «нормальных» людей инвалиды просто раздражают, преграждая им путь и мешая их привычной жизнедеятельности. Имея Бу, я могла научить детей реагировать на проблемы других людей с пониманием и сочувствием. Быть может, когда-нибудь один из этих мальчишек станет человеком, который, войдя в переполненный вагон метро и увидев лежащую на полу женщину, не окинет ее презрительным взглядом, а протянет ей руку, помогая встать на ноги и вновь обрести человеческое достоинство.

* * *

Когда мы попросили детей написать рассказы и нарисовать картинки о том, какой они видят свою помощь кому-то из знакомых инвалидов, мы сказали, что они могут представить себя как человеком, так и собакой. Большинство из них предпочли быть собаками. На рисунках многих ребятишек главным действующим лицом была небольшая черная псинка с белыми отметинами на лапах и груди. Мы сами, как и большинство владельцев домашних питомцев, никогда не сомневались в том, что общение с собаками и другими животными развивает в людях способность к сочувствию и сопереживанию, укрепляет в них чувство собственной значимости, стремление заботиться о тех, кто слабее, и другие положительные качества. Но за последние двадцать лет было проведено много научных исследований, окончательно доказавших нашу правоту. Элизабет Омерод, ветеринар-хирург из Лондона и одновременно председатель Общества изучения животных, отмечает: «Неоценимую роль животных в развитии детей признали много лет назад. Но в последнее время наука исследовала и подтвердила то, что семьи, где содержат животных, имеют преимущества как в области здоровья, так и в образовательно-психологической сфере… Исследования доказывают, что дети, регулярно взаимодействующие с животными, обладают более высоким уровнем самоуважения, более развитой способностью к сопереживанию и лучшими навыками общения».

Организация «Питомцы-партнеры» не только готовит команды наподобие меня, Бу и Данте, тем самым предоставляя возможность общения с животными тем людям, которые их содержать не могут, но и ведет широкую разъяснительную работу о том, какое позитивное воздействие на развитие детей оказывает подобное общение. К примеру, одно из проведенных шведскими учеными исследований показало, что дети, получившие доступ к животным на первом году жизни, меньше подвержены заболеванию аллергическим ринитом и астмой в возрасте от семи до тринадцати лет. Результаты разнообразных исследований убедительно связывают наличие в семье животных с высокой самооценкой и познавательной активностью маленьких детей. У детей, имеющих животных, способность к сопереживанию развита значительно лучше, чем у их сверстников. Ученым известно, что, когда взрослые и дети находятся в стрессовой ситуации, их организм вырабатывает гормоны стресса, которые не только негативно влияют на настроение, но и могут вызывать воспаления в клетках любой части тела. Мы также выяснили, что, лаская собак, кошек или других контактных домашних животных, мы стимулируем выработку нейрохимических веществ, способствующих спокойствию, ощущению счастья и благополучия. Используемых в психотерапии животных часто называют «лохматым прозаком»[8]. Иногда я сравниваю домашних питомцев с липкой лентой: подобно скотчу, они способны решить практически любые наши проблемы.

* * *

В ту осень, когда я приступила к осуществлению Программы человечности с третьеклассниками Даниэль, к нам в гости приехали мои родители. Мама с отцом хотели полюбоваться осенними красками северо-востока и отметить наши с Лоренсом дни рождения, приходящиеся на начало октября. Наше общение было более непринужденным, чем когда-либо в прошлом. Маме с папой понравилось проводить время в компании собак (возможно, и нашей с Лоренсом тоже). Папа наблюдал за тем, как я работаю, и я видела, что его заинтересовала моя любимая методика позитивного подкрепления. Сам он принадлежал к приверженцам старой школы дрессуры, подразумевающей строгие наказания для учеников. В какой-то момент Бу сделал совсем не то, о чем я его просила, и папа полушутя заметил:

— Раньше его просто отлупили бы газетой.

Когда я начала объяснять, что мой подход базируется на методике выработки условного рефлекса посредством позитивного подкрепления и что я стремлюсь избегать негативных последствий наказаний, я как будто воочию увидела колесики, с усилием вращающиеся в папиной голове. Его образование педагога и психолога позволяло нам на равных обсуждать теорию обучения и проводить параллели между тем, как разные животные (двуногие и четвероногие) получают и усваивают информацию. Он действительно задумался над моими словами, и позже я случайно заметила, как он хвалит Бу за то, что тот оставил какой-то предмет лежать на полу, вместо того чтобы его подобрать. Излечившись, отец утратил жесткость и склонность к осуждению. Я была потрясена тем, что через столько лет между нами наконец установились такие благоприятные и содержательные отношения.

Я не могла взять с собой родителей на школьный урок, но их приезд совпал с занятиями по подготовке собак-психотерапевтов, и я смогла пригласить их на одно из наиболее интересных. Это был тот же курс (с небольшими дополнениями и изменениями), который я когда-то проходила вместе с Данте и который прививал собакам и их хендлерам навыки, необходимые для посещения нуждающихся в этом людей.

Согласившись прийти на занятие, родители даже не догадывались, что я сполна воспользуюсь их присутствием. Я тут же привлекла их к работе, заставив исполнять роль пациентов, к которым когда-то придут мои студенты. Им было поручено демонстрировать ограниченные возможности, например хромоту (это отцу не пришлось симулировать, поскольку он естественным образом хромал после операции по замене коленной чашечки), неспособность вытянуть руки, глухоту и другие затруднения, с которыми могли столкнуться собаки и хендлеры во время посещений. В глубине души они оба были склонны к проказам и шалостям, что проявилось только после выхода на пенсию, и это упражнение удалось им на славу. Мои родители от души наслаждались искусственно устроенным хаосом из катающихся по полу забавных игрушек, скачущих повсюду мячей и хендлеров, пытающихся привлечь внимание своих собак к выполняемой задаче.

Мама с папой пришли в восторг как от этого занятия, так и от своей поездки в целом (та осень подарила нам изумительные краски, в те дни запечатленные на живописнейших фотографиях), о чем вспоминали еще много лет спустя. Хотя мы с папой не возвращались к теме насилия с тех пор, как он предложил мне посещать собрания анонимных алкоголиков, в самых общих чертах мы обсуждали его выздоровление и знали, что движемся параллельными курсами, достигнув довольно неплохих результатов в стремлении к счастливой и полноценной жизни. Мама уже давно оставила участие в каких бы то ни было реабилитационных программах, но продолжала извлекать пользу из продолжающейся деятельности отца. Несмотря на то что считаю себя закоренелым пессимистом, я честно должна признать — наше общение в тот их приезд показало, что нам удалось достичь поворотного момента в отношениях. Наконец-то в них воцарились тишина и спокойствие, что немало порадовало всех троих.