Сперва ее увидел профессор, сидевший за одним столом с Хэйром, и на его длинном лице отразилась тревога. Он как раз о чем-то болтал с бородатым доктором, который подзадержался за кофе с коньяком – во второй смене ужинающих спрос на места был не столь велик. Все молча на нее уставились, и Айрис похолодела. Даже в глазах Хэйра не было особой приветливости – он обеспокоенно нахмурился. В отчаянии она обратилась к профессору:

– Бога ради, ешьте, не надо останавливаться, только выслушайте меня. Это чрезвычайно важно. Я уверена, что мисс Фрой существует. Я уверена, что она стала жертвой заговора. А главное – я знаю, из-за чего.

Профессор, пожав плечами, продолжил есть суп. Айрис торопливо выпалила свою бессвязную историю и сама поразилась, насколько слаба ее аргументация. Она еще даже не закончила, но уже потеряла надежду убедить профессора. Тот слушал с каменным лицом и, насколько можно судить, был озабочен лишь тем, сколько в точности соли следовало бы добавить в тарелку. Когда Айрис замолчала, он, вопросительно подняв брови, взглянул на доктора, и тот разразился торопливыми объяснениями. С надеждой вглядываясь в лица, Айрис не могла не заметить, что Хэйр серьезно обеспокоен.

– Послушайте, это не она все сочинила, а я. Просто для забавы, а бедняжка все восприняла всерьез. Так что если кто тут и рехнулся…

Он осекся. Айрис, впрочем, сейчас было не до обид.

– Вы пойдете со мной? – умоляюще обратилась она к профессору. Тот бросил взгляд на пустую тарелку – официант только что закончил расставлять их перед переменой блюд.

– А до конца ужина потерпеть нельзя? – спросил он устало.

– Потерпеть? Неужели вы не поняли? Это ужасно, смертельно важно! Когда мы доберемся до Триеста, будет поздно!

Профессор вновь безмолвно проконсультировался с доктором, который неподвижно вглядывался в Айрис, словно пытаясь загипнотизировать. Открыв наконец рот, он заговорил по-английски, явно ради нее:

– Наверное, нам действительно стоит взглянуть на мою пациентку. Мне очень жаль, профессор, что вам не удастся поужинать, однако девушка сильно взвинчена. Вероятно, нам следует ее успокоить.

С мученическим выражением лица профессор встал из-за стола. Уже не в первый раз небольшая процессия, выстроившись цепочкой, двинулась по раскачивающемуся коридору. В самом конце маршрута Хэйр, обернувшись, яростно прошептал:

– Только давайте на этот раз без дураков!

Сердце Айрис упало – совет явно запоздал. Сестра милосердия уже демонстрировала пострадавшую руку доктору и профессору. Краем сознания Айрис отметила, что ладонь она замотала носовым платком, словно не хотела, чтобы ее рассматривали слишком внимательно.

Доктор повернулся к ней и полным патоки голосом заговорил:

– Моя дорогая мадемуазель, не кажется ли вам, что обжигать руку бедной медсестре было, хм… необдуманно. Только за то, что она предложила безвредную пилюлю, чтобы унять боль вашей головы… Взгляните, профессор, как у нее дергается лицо.

Айрис отпрянула, когда доктор холодным пальцем коснулся ее лба. В этот момент она вспомнила, что лучшая оборона – нападение, и, призвав на помощь всю свою храбрость, как можно спокойней произнесла:

– Я прошу прощения за инцидент с сигаретой. То, что я была на грани истерики, меня не оправдывает. Однако у этой истерики имелась причина. Есть вещи, которые я не в состоянии понять.

Доктор принял вызов:

– Как например?

– Профессор сообщил мне, что вы хотели отвезти меня в лечебницу в Триесте.

– Я не отказываюсь от предложения.

– Однако предполагается, что вы должны срочно доставить свою пациентку в операционную, поскольку ее жизни угрожает опасность. Можно ли в таких обстоятельствах отвлекаться на постороннего человека? Возникает вопрос: так ли опасны травмы вашей пациентки? И есть ли они вообще?

Доктор взялся рукой за бороду.

– Предложение было сделано, чтобы освободить профессора от ненужной ему ответственности. Однако, боюсь, вы преувеличиваете серьезность моих намерений. Я собирался предложить вам проехать с нами до клиники в карете «Скорой помощи». Там я вместе с пациенткой проследовал бы в хирургическое отделение, предварительно проинструктировав шофера, в какую лечебницу вас отвезти. Речь не о лечении, а просто о возможности провести ночь в удобной постели и под наблюдением врачей, чтобы наутро вы могли продолжить путешествие.

Все звучало настолько разумно, что Айрис осталось только задать следующий вопрос:

– Куда подевалась вторая медсестра?

На этот раз доктор ответил после ощутимой паузы:

– Медсестра была только одна.

Глядя в его непроницаемое лицо, к тому же наполовину скрытое окладистой черной бородой, Айрис поняла, что спорить бессмысленно. Ответ будет все тот же – отрицание всего и вся. Кроме нее, вторую медсестру никто не видел. И точно так же никто не признает роспись мисс Фрой на стекле подлинной – даже при условии, что ее до сих пор не смыло конденсирующейся влагой.

Доктор снова заговорил, обращаясь к профессору:

– Извините, придется задержать вас еще ненадолго, – мадемуазель, похоже, убедила себя, что происходит нечто ужасное. Постараемся ее разубедить.

Шагнув к пациентке, доктор приподнял покрывало, под которым обнаружилась пара ног, и спросил:

– Вы можете опознать чулки или обувь?

Айрис посмотрела на плотную шелковую ткань чулок и на совершенно обычные коричневые ботики из телячьей кожи с одной застежкой и покачала головой:

– Вы прекрасно понимаете, что нет. Не лучше ли будет приподнять повязку, чтобы я могла увидеть ее лицо?

Доктор ужаснулся.

– Послушайте, – он чуть прикоснулся кончиками пальцев к забинтованному лбу, – там нет лица. Вообще никакого. Только рваное мясо. Даже если у нас получится его восстановить, это будет совершенно другое лицо. И то при определенной удаче.

Пальцы сместились чуть ниже и на секунду задержались над повязкой, закрывающей глаза.

– Здесь я ничего не могу сказать, требуется мнение окулиста. До тех пор мы не имеем права даже на секунду подвергать глаза воздействию света. Она может ослепнуть навсегда. Правда, наука в наше время творит чудеса.

Криво улыбнувшись Айрис, доктор продолжил:

– Однако больше всего пострадал мозг. Я не буду вдаваться в подробности, вы и так уже выглядите чересчур бледной. Но операция на мозге – первое, что мы будем вынуждены сделать. Остальным займемся, если пациентка выживет.

– Я вам не верю, – твердо заявила Айрис. – Все это ложь.

– Тогда будьте любезны убедиться сами, – спокойно ответил доктор. – Прошу, оторвите с лица полоску пластыря. Должен вас предупредить, что в этом случае вновь откроется кровотечение, и пациентка немедленно умрет от шока. А вас обвинят в убийстве и отправят на виселицу. Впрочем, раз вы настолько уверены, вы ведь не станете колебаться? Пожалуйста, оторвите пластырь.