рогом упереться и постараться не дать состояться этому переходу. Для этого Феррелла и его команды это может стать контрольным выстрелом в голову. Столько трудов без мгновенного результата.

— Только для Феррелла? А для Брукса?

— Сан Саныч, ну что вы? Вот вы его коллега. Тоже главный тренер команды, пусть у нас должность и чуть по другому называется. ВЫ бы поперлись бы за океан ради разговора с возможным новичком когда сезон еще не доигран? Пусть даже и с таким перспективным.

— Я? Нет конечно. Дела команды, пусть и утопающей намного важнее. Тем более что впечатление о новичке можно сейчас составить и по другому. Если межсезонье то да. надо ехать. А вот так, во время сезона… Нет.

— Вот и я так думаю. И это значит только одно. В следующем сезоне у Миннесоты будет другой тренер. А этого Брукса Феррелл с собой взял как еще одного консультанта не более.

— После олимпиады ты повзрослел, Саша. Никаких глупостей не совершаешь а уж твои аналитические способности, да еще и в таком деле как заокеанский хоккей просто поражают. А вот я не знаю таких подробностей. Хотя старше тебя и хоккей это моя работа уже очень много лет.

— Ну вы же сами говорили чтобы я прекратил себя вести как пацан сопливый. Да и мне вспомнился академик Красовский. Тот помнится говорил что каждый сам отвечает за всё что с ним происходит. А раз уж моя цель стать лучшим в истории, то без НХЛ никуда и надо быть во всеоружии.

— Что-то я не припомню таких слов академика, — сказал мне Асташев.

Я чуть было не сказал при каких обстоятельствах я это услышал но вовремя прикусил язык. Поэтому просто сказал:

— Мы с ним общались. У меня же, в некотором роде были и всё еще есть отношения с его внучкой.

— Кстати об этом. Когда ты уже поставишь точку как говорил?

— Вероника прилетает из Салехарда в последних числах апреля. Тогда и поговорю с ней.

— Только глупостей не надо делать. Никаких прощальных свиданий или тем более ночей. Очень я тебя прошу.

— Товарищ Асташев, — я специально обратился к Сан Санычу настолько официально, — не надо лезть в мою личную жизнь. Не маленький. Сам разберусь.

— А тебе не надо лезть в бутылку. Сам же знаешь что за тебя очень многие переживают и я в том числе. И ты сам упомянул Мироненко. Ему хвост, конечно, прищемили, но не надо будить лихо пока оно тихо. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ это не та фигура с которой тебе нужно ссорится. Да и никому не нужно, на самом деле. Он очень влиятельный и злопамятный.

Больше мы ни о чем важном с товарищем старшим тренером не говорили до самого Нижнего Тагила. Он поднялся в новенькую квартиру моих родителей. поздоровался с отцом и мамой и сказал что завтра приедет уже с американской делегацией.

* * *

— И как тебе парень в личном общении, — спросил у Феррелла Макнамара? У Херба разыгралась подагра после плотного советского ужина и графина водки, так что главный тренер Миннесоты отдыхал у себя в номере.

— Семенов очень самоуверен, я бы даже сказал излишне самоуверен и точно знает себе цену.

— Ты думаешь это проблема?

— Нет, нисколько. Скорее нам это, учитывая его скиллы и интеллект, даже на руку. Он совершенно точно не будет проблемой в чисто хоккейных вопросах и наоборот, наверняка приложит все усилия чтобы как можно быстрее заявить о себе в НХЛ. Мы очень правильно сделали что поехали в СССР.

— А как тебе его вопрос Хербу? Это не было наглостью?

— Конечно было. Но ты знаешь. мне показалось что Алекс понимает что тренировать его будет не Брукс. Надеюсь тебе не надо говорить что вопрос о судьбе Херба уже решен.

— Я не первый день в бизнесе. Конечно я всё понимаю. А кого ты хочешь пригласить вместо Херба?

— Ну, учитывая то какой у нас будет состав в следующем году, то проблем с тренерами не будет. Вот увидишь. У моего кабинета будет очередь из желающих.

— Ну а всё-таки? Ты не ответил.

— Если Норм одобрит очередные траты то я попробую сманить к нам Скотти.

— Какого? Боумена?

— Всё верно. Как мне кажется он идеально подойдет для развития наших молодых хоккеистов. И вообще, он большой поклонник советских хоккеистов, насколько я знаю.

— А ты не боишься? У Боумэна большой опыт работы в качестве генерального менеджера. Как бы он тебя не подсидел.

— Если всё пойдёт как надо, то у меня будет такой кредит доверия у Грина что мне это точно не грозит. Это же а не Боумэн буду выступать в качестве главного идеолога ребилда команды и инициатора приглашения Семенова.

— А если нет то твоя голова. как и моя, кстати, полетит первой. но вообще да. Скотти будет неплохим вариантом. Но нужен и запасной.

— Он у меня тоже есть. И даже не один. Вторым номером в моем списке значится Эл Арбур.

— Это будет стоить слишко много денег. Норм ни за что не согласится.

— Вот поэтому Эл не первый выбор.

— Понятно. А кто еще.

— Если нискем поприличнее не удастся договорится то у меня уже есть согласие Пьера Пейджа. Но сам понимаешь на фоне Боумэна и Арбура это вариант для бедных.

— Это точно.

* * *

В принципе, все главные слова были сказаны во время встречи во дворце спорта имени Профсоюзов, так что визит американцев на следующий день стал чистой воды формальностью. Все друг другу улыбались и делали вид что происходит что-то в порядке вещей. Как будто к моим родителям вот так запросто на чашечку чая или рюмку коньяка заглядывают гости из-за океана или важные советские чиновники.

Хотя, последнее, учитывая то что мама с отцом принимали и товарища Петрова, первого секретаря свердловского обкома, было не далеко от истины.

Из всего сказанного мне запомнилось только одно. Мама, беременность которой выходила на финишную прямую спросила в самом конце.

— Вот вы всё время говорите что очень хотите заключить контракт с моим сыном и уверены что его ждёт большое будущее в этой вашей НХЛ. А какая сумма будет у этого контракта.

Надо же, я и не ожидал что этот вопрос вообще будет задан и уж точно его должен был озвучить отец.

— Миссис Семенов, — заговорил Феррелл а я старательно переводил, как-то так получилось что мой английский оказался более беглым чем у приставленного к американцам переводчика, — ваш сын будет получать не менее одного миллиона долларов в год.

Услышав эту сумму мама даже перекрестилась, настолько она была несуразна и неуместна в советской квартире конца восьмидесятых, пусть даже и улучшенной планировки и с новой мебелью.

Асташов с Завьялов предпочли не заметить поступок мамы, она у меня коммунистка и вера не очень-то сочетается коммунистической идеологией.

Потом американцы уехали, а