Жак бросил ноги трупа на землю и, достав штык, наклонился над телом. Он оттянул прижатое к седой голове ухо и отсек его одним взмахом. Открылась розовая мякоть с темной дырой посередине.

Брюс вошел в здание, и в нос ему ударил резкий запах скотобойни.

— Взгляните, босс. — Раффи стоял у стола.

— Хватит на ферму в Гайд-парке, — ухмыльнулся Хендри, держа в руке карандаш, на который, как на шампур, были нанизаны штук десять человеческих ушей.

— Да, — сказал Брюс, глядя на россыпь технических и ювелирных алмазов. — Я про них знаю. Пересчитай-ка их, Раффи, а потом разложи по мешочкам.

— Ты что, не хочешь их брать? — запротестовал Хендри. — Черт побери, да если бы мы втроем их поделили… Тут на всех хватит — глянь, какое богатство.

— Или расстрел, — мрачно сказал Брюс. — Ты что, думаешь, в Элизабетвиле про них не знают? — Он снова обратился к Раффи: — Пересчитай и упакуй, отвечаешь головой. — Брюс кинул взгляд на другой конец комнаты, где лежало завернутое в одеяло тело Андрэ де Сурье. — Ты снарядил похоронную бригаду?

— Да, босс. Шестеро ребят копают.

— Хорошо, — кивнул Брюс. — Хендри, пойдем со мной, осмотрим грузовики.

Полчаса спустя Брюс закрыл капот последнего автомобиля.

— Это единственный не на ходу. Карбюратор разбит. Возьмем шины на запаски. — Он вытер грязные руки о штаны. — Слава Богу, цистерна цела. Там шестьсот галлонов — с лихвой на обратный путь.

— И «форд» возьмешь? — спросил Хендри.

— Да, может пригодиться.

— Как раз для тебя и твоей француженки. — В голосе Хендри звенела издевка.

— Именно, — ровным тоном ответил Брюс. — Водить умеешь?

— Ты что, совсем меня за дурака держишь?

— Все к тебе придираются, да? Никому доверять нельзя, верно? — мягко спросил Брюс.

— Как ты прав, черт подери! — повелся на провокацию Хендри.

Брюс сменил тему:

— Андрэ перед смертью просил тебе кое-что передать.

— О, куколка!

— Он взорвал гранату. Знаешь?

— Да, знаю.

— Ты хочешь услышать, что он сказал?

— Голубой — он всегда голубой. А по мне так лучше мертвого гомика ничего нет.

— Ладно, — нахмурился Брюс. — Возьми себе в помощь людей. Заправьте баки. Мы уже и так много времени потеряли.

Они похоронили погибших в братской могиле, быстро сложив тела в яму и так же быстро засыпав их землей. Потом стояли, смущенные и молчаливые, вокруг холмика земли.

— Вы хотите что-то сказать, босс? — спросил Раффи, и все посмотрели на Керри.

— Нет. — Брюс повернулся и пошел к грузовикам.

«Что тут можно сказать, черт побери, — думал он со злостью. — Со смертью не побеседуешь. Разве что: “Есть мужчины и женщины, сильные и слабые, плохие и хорошие и еще много других. Но здесь все — как пушечное мясо”».

Он оглянулся.

— Выдвигаемся.

Колонна медленно ехала по дамбе. Брюс вел «форд» впереди колонны, и теплый влажный ветер, дующий через разбитое переднее стекло, нисколько не облегчал наступающую жару — солнце уже поднялось высоко над лесом.

Впереди показался поворот на миссию Святого Августина. Брюс хотел было посигналить остальным, чтобы ехали дальше, пока он съездит в миссию повидаться с Майком Хейгом и отцом Игнацием, проверить, все ли у них в порядке, но поборол это искушение. «Если там тоже разыгралась трагедия, если шуфта их нашли и изнасиловали женщин, а мужчин убили, я уже ничем не смогу помочь. Да и знать тогда тоже ни к чему. Лучше верить, что они благополучно спрятались в джунглях. Лучше верить, что хорошее осталось».

Он решительно проехал мимо поворота и повел колонну дальше, через холмы, к переезду.

Внезапно ему в голову пришла мысль, и он с удовольствием стал ее обдумывать.

Четыре человека приехали в Порт-Реприв. Четыре человека, потерявших надежду. Четыре человека, забытых Богом.

И они поняли, что еще не поздно. И возможно, никогда не поздно.

Один нашел в себе силы умереть, как мужчина, хотя всю жизнь жил со своей слабостью.

Второй вновь обрел уважение к самому себе и возможность начать все сначала.

Третий нашел — он помедлил — да, третий нашел любовь.

А четвертый? Улыбка сползла с губ Брюса, когда он подумал о Уолли Хендри. Притча складывалась чудесно, если не считать Уолли Хендри. А что же он нашел? Дюжину человеческих ушей, нанизанных на карандаш?

— Неужели нельзя наработать достаточно пара, чтобы подкатить состав к переезду? Это ведь всего несколько миль.

— Ничего не могу поделать, мсье. Даже плевка пара не получится, что уж говорить о струе под давлением. — Машинист беспомощно развел пухлыми ручками.

Брюс внимательно осмотрел пробоины в котле. Разорванный металл вывернуло наружу, словно лепестки цветка. Он понял, что просьба безнадежна.

— Хорошо. Спасибо. — Он повернулся к Раффи: — Нужно перенести все к грузовикам. Еще один день потерян.

— Идти далеко, — согласился Раффи. — Надо уже сейчас выходить.

— Сколько у нас еды?

— Не так уж и много. Мы кормили поселенцев, да и в миссию провиант отослали.

— Так сколько?

— На два дня.

— До Элизабетвиля хватит.

— Босс, вы хотите все перенести в грузовики? Прожекторы, боеприпасы, одеяла — все?

Брюс на секунду задумался.

— Нам все может понадобиться.

— Это займет целый день.

— Да, — согласился Брюс.

Раффи пошел назад вдоль поезда, но Брюс окликнул его:

— Раффи!

— Да, босс?

— Не забудь пиво.

Черное, круглое как луна лицо Раффи расплылось в улыбке.

— Вы считаете, его тоже нужно взять?

— А что? — рассмеялся Брюс.

— Ну, вы меня убедили!

Последние вещи перенесли из брошенного поезда и уложили в грузовики поздней ночью.

Время неуловимее богатства. Никакой банковский сейф не сохранит эту драгоценную субстанцию, которую мы так неэкономно расходуем на ерунду. К тому моменту, как мы поспали, поели и переместились из одного места в другое, на сам процесс жизни остается всего ничего.

Как и всегда при этой мысли, Брюса охватило глухое негодование. А если выкинуть время, проведенное за рабочим столом, что останется? Полдня в неделю — вот сколько живет среднестатистический человек! Вот насколько далек от нашего потенциала реальный показатель существования. Кроме того, мы используем лишь крупицу нашей физической и умственной силы. Только под гипнозом мы способны выдать более одной десятой заложенного в нас природой. Так что поделите полдня в неделю на десять, а все остальное — коту под хвост! Невосполнимые потери!