она выяснила темнянские названия цветов. После этого передала первое полное предложение, начинавшееся с произвольного символа, выбранного для обозначения «Старплекса»: «Старплекс» движется к зелёной звезде, и Ромбус заставил зонд двигаться именно туда.

Кошачий Глаз понял его с первого раза, ответив словом «верно». После этого он передал собственное предложение: Кошачий Глаз удаляется от «Старплекса», и сделал, как сказал. Рисса ответила: «верно».

Когда вахта смены «альфа» завершилась, Кейт пошёл домой перекусить и принять душ, Рисса же продолжала работать с ночной вахтой, пополняя и пополняя запас известных темнянских слов. Кошачий Глаз ни разу не выказал каких-либо признаков нетерпения или усталости. К тому времени, как на вахту заступила смена «гамма», Рисса была измотана до предела и позволила Хеку её сменить. Сменяя друг друга, работали четыре дня – шестнадцать вахт, – постепенно расширяя темнянский словарь. Кошачий Глаз всё это время ни разу не отвлёкся и не ошибся. Наконец Рисса решила, что они готовы к несложному разговору.

– Спроси их, как давно они здесь, – сказал Кейт.

Рисса склонилась над микрофоном на ножке, выросшем из её консоли.

– Как давно вы здесь?

Ответ пришёл почти сразу:

– Время говорения умножить на сто умножить на сто умножить на сто умножить на сто умножить на сто умножить на сто.

Потом обычным голосом ФАНТОМА:

– Приблизительно четыре триллиона дней или примерно десять миллиардов лет.

– Возможно, – сказала Рисса, – это образное выражение, означающее очень много времени.

– Десять миллиардов лет, – сказал Яг, – это грубая аппроксимация возраста Вселенной.

– Да, если ты дожил до десяти миллиардов, терпения у тебя хоть отбавляй, – хмыкнул Тор.

– Может быть, по-другому сформулировать запрос? – предложила Лианна.

– Столько времени все вы находитесь здесь? – спросила Рисса.

– Эта группа – эта длительность, – ответил голос транслятора. – Этот один – время говорения умножить на сто умножить на сто умножить на пятьдесят.

– Примерно пятьсот тысяч лет, – пояснил ФАНТОМ.

– Должно быть, он имеет в виду, что этой группе темнян десять миллиардов лет, – сказала Рисса, – но ему самому всего полмиллиона.

– «Всего»! – воскликнула Лианна.

– Теперь скажи им наш возраст, – посоветовал Кейт.

– То есть возраст «Старплекса»? Или Содружества? Или возраст наших видов?

– Я так думаю, мы сравниваем цивилизации, – ответил Кейт. – Так что сравнимой величиной будет возраст старейшей расы Содружества. – Он взглянул на миниатюрную голограмму Ромбуса на своей консоли. – Каковой являются ибы, в своей нынешней форме существующие… сколько? Около миллиона лет?

По сети Ромбуса прошла рябь согласия.

Рисса кивнула и снова включила микрофон.

– Мы всё время говорения умножить на сто умножить на сто умножить на сто умножить на сто. Этот один время говорения умножить на сто плюс сто. – Она отключила микрофон. – Я сказала, что нам как цивилизации миллион лет, но «Старплексу» всего два года.

Кошачий Глаз повторил число, обозначающего его личный возраст, добавил слово «минус», повторил возраст «Старплекса», добавил слово «равно», и затем снова повторил последовательность, обозначающую его возраст.

– Очень приблизительно, – сказала Рисса, – я бы это поняла так, что наш возраст – ничто по сравнению с его.

– Ну, тут он прав, – сказал Кейт. – Интересно, на что это похоже – быть настолько старым?

Глава 15

Кейт редко заходил в области корабля, предназначенные для проживания ибов. Сила тяжести там была установлена на уровне 1,41 стандартной земной (и 1,72 стандартной корабельной); при своих 82 килограммах Кейт чувствовал, что весит 115. В течение какого-то времени можно терпеть, но ощущение не из приятных.

Коридоры здесь были значительно шире, чем в других секторах «Старплекса», межпалубные перекрытия толще, а потолки, соответственно, ниже. Не настолько, чтобы приходилось пригибаться, но Кейт всё равно непроизвольно наклонял голову. Воздух здесь был тёплый и сухой.

Кейт отыскал дверь каюты, которую искал; на двери была матрица жёлтых огней, складывавшихся в знак, состоящий из перевернутой трапеции с двумя маленькими кружками внизу. Кейт никогда не видел экипажей на лошадиной тяге, кроме как в музее, но пиктограмма действительно напоминала карету.

– ФАНТОМ, сообщи ей, пожалуйста, что я здесь, – произнёс Кейт в пространство.

ФАНТОМ чирикнул в знак подтверждения, и секундой позже, получив разрешение Кареты, дверь открылась.

Жилые помещения ибов с людской точки зрения были очень необычны. На первый взгляд они казались неприлично просторными – комната, в которую вошёл Кейт, была размером десять на восемь метров. Но потом приходило понимание, что это жилой блок стандартного общекорабельного размера, просто не разделённый перегородками на спальню, гостиную и уборную. Разумеется, не было ни стульев, ни диванов. Никаких ковров – весь пол залит твёрдым прорезиненным материалом. На своей родной планете в доиндустриальные времена ибы насыпали холмики на таком расстоянии, чтобы их кокон мог опираться на них краями, позволив колёсам на время отделиться от тела. Что-то похожее на пару таких холмиков имелось в углу комнаты Кареты, но в данном случае это был предмет мебели, единственный в помещении.

Оформление стен показалось Кейту странным и смущающим разум: продолговатой формы картины, состоящие из многочисленных и часто искаженных видов одного и того же объекта с разных сторон, наложенных друг на друга. Он не мог разглядеть те, что были на дальней стене, но в ближних к нему он с удивлением узнал серьёзно недоразвитых человеческих и валдахудских младенцев с короткими толстыми конечностями и странно полупрозрачными головами. Карета – биолог, и инопланетные формы жизни, должно быть, находит чрезвычайно увлекательными, но выбор темы для украшения стен жилища вызывал подспудный протест.

Карета подкатилась к нему с дальнего края помещения. Приближающийся с хорошего расстояния иб – зрелище не для слабонервных; они обожают разогнаться, а потом резко затормозить в метре или двух. Кейт ни разу не слышал о том, чтобы иб переехал человека, но всегда боялся стать первым.

Огоньки сенсорной сети вспыхнули.

– Доктор Лансинг, – сказала Карета. – Какая приятная неожиданность. Проходите, проходите. Мне негде вас посадить, но я знаю, что вам нелегко при повышенной тяжести. Присаживайтесь на мой холмик для отдыха. – Щупальце махнуло в направлении клиновидной конструкции у стены комнаты.

Кейт хотел было отклонить предложение, но, черт возьми, стоять при такой гравитации и правда было неприятно. Он подошёл к холмику и умостил на нём свою филейную часть.

– Спасибо, – сказал он. Он понятия не имел, как начать, но осознавал, что обидит иба, если сразу, не теряя времени, не перейдёт к делу. – Рисса попросила меня с вами поговорить. Она сказала, что вы в скором времени собираетесь развоплотиться.

– О, добрая, заботливая Рисса, – сказала Карета. – Её забота так трогательна.

Кейт в раздумье окинул взглядом комнату.

– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал он