Саймон взглянул на часы.

— К сожалению, Мейси, я должен идти. Пока я здесь, мне нужно кое с кем встретиться. И это называется отпуском, а?

— Да, мне тоже нужно идти. Мы уезжаем завтра чуть свет.

Когда Мейси положила свою белую салфетку рядом с тарелкой, Саймон пристально посмотрел на девушку.

— Ты не против, если я буду тебе писать? Это занимает некоторое время, но письма можно отправлять по линии фронта. Я что-нибудь придумаю.

— Да, это будет замечательно. Пожалуйста, пиши.

Саймон встал, чтобы отодвинуть стул Мейси, и тут она увидела, что ее подруги за соседним столом держат у рта кофейные чашки и смотрят на нее поверх краев. Она совсем забыла, что они там.

В вестибюле Саймон снова отвесил общий поклон.

— Хоть ты одета в эту очень практичную форму медсестры, мисс Доббс, в моих глазах ты всегда будешь носить великолепное синее шелковое платье.

Они обменялись рукопожатиями, попрощались, и она присоединилась к медсестрам, которым явно не терпелось снова начать дразнить ее.

Мейси и Айрис увидели вдали палатки, пелену порохового дыма над головой и густой туман, поднимающийся от земли.

— Мне холодно от одного взгляда туда, хотя до зимы еще далеко, — сказала Айрис.

— Понимаю. Вид леденящий, так ведь?

Мейси запахнула накидку, хотя день был не таким уж холодным.

На верху основных палаток были нарисованы громадные красные кресты, в стороне находились круглые палатки, где жили медсестры эвакуационной станции. Санитарная машина медленно ехала по изрытой колеями дороге, и когда она приблизилась к лагерю, стало ясно, что идет прием раненых.

Санитарная машина остановилась у офицерской палатки, где хранились документы и отдавались распоряжения. Вокруг нее быстро двигались люди, некоторые кричали, остальные несли свежие бинты. Едва Айрис и Мейси слезли с машины и взяли свои сумки, к ним подбежала старшая медсестра.

— Не время бездельничать. Вы немедленно нужны — со сдачей документов успеется! Снимайте накидки, надевайте фартуки и быстро в главную палатку! С места в карьер!

Два часа спустя Мейси стояла над молодым человеком и срезала толстую ткань военной формы с частично оторванной осколком руки. Ей вспомнились слова Саймона: «Тебе нужно подготовиться к тому, что увидишь». Поспешно отогнав их и утерев пот со лба тыльной стороной окровавленной ладони, Мейси почувствовала себя будто в «глазу» бури. Молодой солдат был в сознании и неотрывно наблюдал за ней, силясь понять по выражению лица серьезность своих ран. Но старшие сестры Лондонского госпиталя хорошо школили своих подчиненных: «Ни в коем случае не меняй выражения лица при виде раны — они будут смотреть тебе в глаза, чтобы увидеть свое будущее. Отвечай им прямым взглядом».

Пока Мейси быстро работала тампонами с дезинфицирующими средствами, хирург в сопровождении медсестер и санитаров переходил от одного солдата к другому, срезал кожу, кости, мышцы, извлекал шрапнель из тел мальчишек, взявших на себя тяготы мужчин.

Солдат продолжал неотрывно глядеть в глаза Мейси, пока она готовила его раны для ножа хирурга. Видя следы крови, она срезала еще часть его формы, перенесла ножницы к брюкам и стала разрезать штанину. Когда почувствовала, что рука ее коснулась жутких ран на бедре, солдат откашлялся и заговорил:

— Это ноги регбиста.

— Я так и подумала, — ответила Мейси, продолжая свое дело. — Ноги регбистов сразу узнаешь.

— Сестра, сестра, — солдат протянул к ней неповрежденную руку, — можете подержать ее?

Когда Мейси выполнила его просьбу, молодой человек улыбнулся.

— Спасибо, сестра.

Внезапно Мейси осознала, что кто-то разгибает пальцы солдата и вытягивает его руку вдоль тела. Мейси подняла взгляд на старшую медсестру. Армейский капеллан положил ладонь на плечо девушки и через секунду снял, чтобы совершить последние обряды над еще не остывшим телом молодого солдата, а двое санитаров-носильщиков ждали, чтобы снять его и освободить место для других раненых.

— О, извините…

— Нечего извиняться, — сказала старшая сестра. — Он умер меньше минуты назад. Ты сделала все, что могла. А теперь за дело. Не время стоять и думать о случившемся. Нужно просто смириться с этим. Там, снаружи, еще многие ждут твоей помощи.

Снова отбросив непокорную прядь тыльной стороной ладони, Мейси как могла приготовила стол для очередного солдата.

— Привет, сестра. Приведете меня в порядок? — спросил солдат, когда носильщики быстро, но бережно положили его на стол.

Мейси посмотрела в его глаза и увидела жуткую боль, скрываемую за попыткой шутить. Взяв ножницы, тампоны и жгучий чесночный сок, используемый для дезинфекции ран, она сделала глубокий вдох и улыбнулась.

— Да. Приведу тебя в порядок, молодой человек. Теперь лежи неподвижно.

Мейси проснулась в палатке, которую занимала вместе с Айрис. Плотно закутавшись в одеяло, она посмотрела на подругу и в полусне раннего утра подумала на миг, что это Инид. Потом до Мейси дошло, что это зад Айрис образует курган в постели, так как та тоже свернулась клубком от утреннего холода.

Мейси сделала глубокий вдох и, несмотря на холод, села, набросив на плечи одеяло. Нужно сделать все возможное, чтобы голова была ясной, чтобы собраться с духом на весь день, чтобы подготовиться к стихиям. Дождь пошел снова. Он превратил землю в жидкую кашу с лужами грязной воды. Подол длинного шерстяного платья пропитывался ею и тяжело лип к ногам, пока Мейси очищала и перевязывала раны. К концу дня грязь поднималась до самых колен, и девушка вновь и вновь твердила себе, что ей на самом деле тепло, что ноги на самом деле сухие. Потом ночью они с Айрис развешивали платья, чтобы дать влаге испариться, и искали на теле друг у друга фронтовых вшей, казалось, не знающих поражения.

— Вставай первая, Мейси, — сказала Айрис, продолжая кутаться в одеяло.

— Тебе просто не хочется разбивать лед.

— Какой лед?

— Айрис, я вчера сказала тебе, что лужи затянуло льдом.

— Не может быть!

Айрис повернулась на койке и посмотрела на Мейси, сидевшую забросив ногу на ногу.

— Не представляю, Доббс, как ты можешь так сидеть. Так что, лужи замерзли? Еще ведь даже не настоящая зима.

— Да. Хотя еще даже не настоящая зима.

Мейси сделала еще один глубокий вдох и выдохнула; из ее рта вырвался пар. Девушка отбросила одеяло и, ежась, побежала к кувшину с водой и тазу на деревянном ящике.

— И вот это сидение по утрам, Айрис, помогает мне не промерзать насквозь весь день. Проясняет голову. Вот попробуй!

— Брррр!

Айрис перевернулась в постели, стараясь не думать о холодных ногах.