— Не то слово! — прошептал Савелий. — Настолько, что даже соскучился по своим убийцам: почему, думаю, так задерживаются?

— Ты мне это брось! — строго сказал Говоров. — Прекрати киснуть!

— Вам легко говорить! Может, махнемся на пару деньков хотя бы? — с грустью вздохнул Савелий.

— А что, я бы с огромным удовольствием здесь повалялся! — Генерал внимательно огляделся. — Чем тебе не полулюкс? Ладно, шутки в сторону!

— Он перехватил взгляд Савелия и посмотрел на видеокамеру, которая, судя по красному огоньку, работала. Впрочем, за мониторами, видно, сидел кто-то совестливый — заметив, что наблюдение явно смущает посетителя, он тотчас отключил камеру. — Ну вот, теперь можно и поговорить.

— Что, есть новости?

— Угадал! — кивнул Говоров, но тут же поинтересовался: — Повязку-то когда снимают?

— Обещают через неделю, а что?

— Рассказов знает о прибытии Воронова в Сингапур. Более того, с нетерпением ждет его. — За ровным тоном генерала угадывалось нешуточное беспокойство.

— Давайте уж все до конца! Откуда он получил такую информацию?

— А я и не собираюсь ничего утаивать. Рассказову удалось внедрить к нам своего человека.

— Что? — воскликнул Савелий.

— К сожалению, так оно и есть. Сейчас стукача допрашивает сам Богомолов, но мне кажется, от него мало толку: так, пешка, которой никогда не превратиться в ферзя.

— Как же его проморгали?

— Мы всех тщательно проверяли, но… — Говоров развел руками. — Ты помнишь Севастьянова?

— Еще бы, конечно, помню!

— С ним в свое время работал человек, депутат Госдумы, вот по его рекомендации и пришлось взять этого капитана.

— Но ведь теперь нужно и с этой сволочью разбираться!

— Ты о депутате? Не волнуйся, о нем уже сегодня позаботятся. — Говоров хитровато прищурился.

— Пусть земля ему будет пухом! Что дальше?

— Экий ты нетерпеливый! — Говоров криво улыбнулся. — К сожалению, люди, наблюдающие за Мабуту, упустили что-то очень важное…

— Откуда вы знаете?

— Григорий Маркович после очередного разговора с Мабуту вроде бы успокоился: в основном сидит в номере, а по вечерам ходит в ночной бар отеля, но ни с кем там не общается.

— Вы полагаете, что он выполнил то, за чем приехал? Чего же он ждет в таком случае?

— А ты как думаешь?

— Он ждет, когда заживет лицо старика Волошина! — воскликнул Савелий, а потом стал размышлять вслух: — Времени у нас в обрез! Волошину сделали операцию на день раньше, чем мне, и максимум через четыре-пять дней он уже будет готов к транспортировке.

— К какой транспортировке?

— Видимо, за границу, — уверенно проговорил Савелий.

— Но зачем его туда тащить? Не проще ли заполучить все нужные сведения здесь?

— Я, конечно, недолго с ним общался, но мне кажется, так просто они от него ничего не добьются.

— Хочешь сказать, что за границей у них будет больше возможностей заставить его поделиться информацией? Пожалуй, ты прав. Нельзя допустить этого ни в коем случае!

— Каким образом? Окружить аэропорт? Перехватить по дороге? Нет, это опасно: как только они что-либо заподозрят, тут же отправят старика на тот свет.

— Скорее всего! — Говоров вздохнул. — Наверняка Рассказов так и распорядился. Но и отпускать Волошина нельзя! Заколдованный круг какой-то! — В сердцах генерал стукнул себя по колену.

— Вот что! — решительно произнес Савелий. — Коль скоро толпа сотрудников может их насторожить, нужно использовать одного человека!

— И этим человеком, конечно же, будешь ты? — Говоров нахмурился. — Да понимаешь ли ты, чем рискуешь? Потратить столько усилий, чтобы навсегда исчезнуть, и все впустую? Не говоря уж о смертельной опасности…

— Мало ли мне приходилось рисковать? А то, что меня раскроют, почти исключено. Вот что, давайте посчитаем все плюсы… во-первых, я лучше, чем кто-либо, знаю Григория Марковича…

— Допустим! — Говоров согласно кивнул.

— Он наверняка прилетел не один, и этот неизвестный вполне может оказаться моим знакомым по загранице. Это во-вторых! И в-третьих: надеюсь, моя подготовка не вызывает у вас сомнений?

— Нисколько!

— Тогда назовите кого-нибудь, кто мог бы меня подменить? Кроме Воронова, конечно.

— Возможно, ты прав, но это ничего не меняет. — Говоров пожал плечами.

— Наконец, в-четвертых: я разговаривал с Волошиным, и, как мне кажется, вполне доверительно.

Говоров в упор смотрел на Савелия, словно что-то молча прикидывая. Доводы Савелия показались ему весьма убедительными.

— Сдерживает лишь одно: твои бинты!

— Да, бинты! — Говорков тяжело вздохнул и вдруг воскликнул: — Аполлинарий Константинович!

— Кто это?

— Я вам, помнится, рассказывал, как этот врач меня на ноги поставил и выходил буквально на глазах после похищения из больницы?

— Ты о «чудо-мази»? — Голос Говорова звучал недоверчиво.

— Зря вы так! Это и вправду отличная мазь. Я, конечно, и сам кое на что способен, но… — Савелий не стал вдаваться в подробности: все равно его бывший наставник ничего не поймет. Да и кто поверит, что Савелию, дабы восстановить силы, надо побывать на природе, прикоснуться к «своему» дереву… Подумают, что он просто бредит.

— Хорошо, мазь так мазь! Сегодня, в крайнем случае завтра с утра, она будет у тебя.

— У меня к вам одна просьба, — серьезно сказал Савелий.

— Говори! Исполню, если в моих силах.

— Не посвящайте в наш план Богомолова.

— Почему?

— Не знаю… Просто я так чувствую. — Савелий пожал плечами. — Во-первых, он вряд ли его одобрит, во-вторых, даже одобрив, наверняка проявит свою инициативу, из самых лучших побуждений, но…

— Я в принципе согласен, однако сделать это будет не так-то просто: наблюдение ведут его люди!

— Придумайте что-нибудь! Нужно любыми путями снять наблюдение! Да и куда Григорий Маркович денется? В аэропорту сразу же сообщат, как только он приобретет билеты, в отеле тоже, стоит ему засобираться… Надеюсь, он не подозревает о слежке?

— Сейчас вроде нет… — Говоров скривился. — Был в первый день инцидент, но…

— Что за инцидент? — насторожился Савелий.

— Мы на него вышли, когда он встретился с Мабуту, после чего они посидели в ресторане, потом Мабуту оставил Григория Марковича догуливать одного, тут-то он и почувствовал слежку. Пытался сбежать, но не удалось: очень уж сотрудник ретивый оказался! Правда, получил потом нагоняй и стал осмотрительнее! Так что, думаю, сейчас Григорий Маркович уже успокоился!