– Десять, – робко уточнила Алина, – в этом году юбилей.

– На улице его подобрали, – продолжил Гена. – Одет чисто, не воняет, сам аккуратный, с портфелем. Люди подумали, что человеку плохо стало, и «Скорую» вызвали. Алкоголем от него пахло, но дело под Новый год было, решили, что мужик с корпоратива возвращается, силы не рассчитал, до квартиры не добрался.

– Бомжей «Скорая» брать не любит, – подпела Алина, – после них дезинфекцию делать надо.

– Не перебивай, – приказал Гена.

– Извини, – прошептала Алина.

Я стряхнула со скатерти крошки.

– Геннадий, я хочу послушать рассказ вашей подруги.

– Она не умеет последовательно события излагать, вы не поймете сути, – попытался надавить на меня полицейский.

– Съем пару пирожков, выпью чаю и разберусь, – пообещала я. – Не мешайте, или я попрошу вас уйти.

– Гена хороший, он обо мне беспокоится, – прошелестела Крапивина. – Я тогда без образования была, только восемь классов окончила. В больнице работала нянечкой. Андрюшу жалко стало, он палец на ноге отморозил, пришлось его отрезать. Стала палату мыть, гляжу, у него на тумбочке пусто, даже яблочка нет…

Вопреки заявлению Геннадия о неумении Крапивиной ясно и четко излагать свои мысли, Алина говорила на хорошем русском языке, не употребляя слов «чо», «ихняя», «ложить» и «покласть». История, рассказанная ею, оказалась простой, многие женщины могли бы под такой подписаться.

Большинство европеек или американок не станут связывать свою судьбу с хроническим алкоголиком, а русские бабы жалостливы. Наша Маша, Таня, Лена вытащат пьянчугу из лужи, отмоют, накормят и будут терпеть безобразное к себе отношение, надеясь, что мужик перевоспитается. Мысль о том, что хромой осел никогда не превратится в чистокровного ахалтекинца, приходит ей в голову лет эдак через десять несчастливого брака. Но и тогда она не бросает выпивоху. Почему? Так ведь тот же пропадет без ее помощи, погибнет, допьется до могилы. Жалко родимого!

Алина купила Андрею апельсины, принялась ухаживать за ним. После выписки отвезла его домой, увидела загаженную донельзя квартиру, отдраила ее – и осталась жить на Остоженке.

Андрюша оказался вполне милым человеком. Напившись, он рук не распускал, никогда не бил Алину, просто тихо засыпал, а проснувшись, просил прощения. Вскоре Крапивин женился на ней, прописал ее на своей жилплощади, обрадовался рождению Степы. Чтобы не отдавать мальчика в ясли, мать устроилась в расположенный неподалеку банк. Должность Алины называлась красиво: менеджер по обслуживанию операционного зала, но по сути она являлась обычной уборщицей. Кроме того, она нанялась домработницей к богатым соседям. А муж работал компьютерщиком. Денег семье на необходимые расходы хватало.

Из Крапивина получился прекрасный отец. Он ловко управлялся с малышом, кормил его по часам из бутылочки, мыл, укладывал спать, читал сказки… Все, в общем-то, было хорошо, кроме одного – Андрей страдал запоями. Раз в месяц он запирался в одной из комнат, втаскивал туда ящик водки и сидел взаперти неделю. Из помещения он не высовывался, даже в туалет не выходил. Спустя семь дней перед глазами жены появлялось грязное, сильно похудевшее, плачущее существо, которое падало на колени и твердило:

– Прости, больше никогда! В последний раз погулял! Ей-богу, честное слово!

Алина отмывала супруга, комнату, и дней двадцать Крапивин был идеальным мужем и отцом. При своей профессии Андрей мог работать дома, поэтому семидневные запои оставались тайной для коллег. Но его часто выгоняли со службы, потому что, войдя в штопор, он забывал выполнить заказ. Но он не расстраивался, быстро устраивался в другую фирму. Правда, получал он немного, но и нахлебником его назвать было нельзя.

Жена не пилила Андрея, но и не сидела сложа руки, наблюдая, как тот тонет в море водки. Алина активно пыталась лечить алкоголика, кодировала его, возила к гипнотизеру, поила купленными у знахарок травами, бегала к гадалке, экстрасенсу, обращалась к иглоукалывателю, ставила свечи у икон, заказывала молебны… Но через четыре года ей стало ясно: Андрей неисправим. Степа подрастает, видит неадекватного отца и, не дай бог, с детства решит, что пьянство – это норма. Можно было развестись, потребовать себе часть дорогой квартиры и жить спокойно, но Алина порядочный человек, поэтому не собиралась претендовать на квадратные метры мужа. А еще ей было жаль его.

Неизвестно, как бы развивались события дальше, но Крапивина встретила Гену, полюбила его и переехала к полицейскому.

Некоторым женщинам за их добросердечный характер судьба посылает счастье. Геннадий велел Алине идти учиться, устроил ее в вечернюю школу, потом в институт. Крапивина, всю жизнь считавшая себя тупой, неожиданно успешно окончила институт, получила диплом и сейчас работает в банке, правда, на скромной должности, но с хорошим окладом. С Андреем она не развелась и, более того, продолжала о нем заботиться: готовила ему еду, поддерживала порядок в квартире.

– И вы не ревновали? – спросила я у Геннадия.

Следователь усмехнулся.

– Причин не было. Алина не из тех, кто налево заруливает, и Андрюха давно импотент.

– Думаю, ваша гражданская жена не оформляла официальный развод с Крапивиным из-за элитной жилплощади, – жестко предположила я. – Двухуровневая квартира на Остоженке стоит баснословных денег, вдова и сын – ее наследники. Геннадий, уж вы-то знаете, что в случае суицида отца семейства, обладателя дорогого имущества, у сотрудников полиции сразу возникает вопрос: кому выгодна его смерть, не помогли ли ему отправиться на тот свет безутешные родственники? Случай с Крапивиным выглядит подозрительно: он алкоголик, жена давно живет с другим, но штамп о разводе в паспорт не ставит, на кону шикарные апартаменты…

– Намекаете, что я столкнула Андрюшу? – ужаснулась Алина. – У нас же сын. Что я потом мальчику про кончину папы скажу?

– Погоди, – остановил ее Гена. – Татьяна, откуда такой интерес к пьянице, который умер более года назад?

Я налила в чашку чая.

– Отрабатывается версия о серийном маньяке, который убивает людей, обидевших его более десяти лет назад.

– Ой, мама… – прошептала Алина и прижалась к следователю. – Гена, мне страшно.

Он обнял Алину.

– Я здесь, значит, все хорошо будет. Ну-ка, закажи нам кулебяку с курицей.

Алина встала и пошла к крохотной стойке бара.

– Не пугай ее, – перешел на «ты» Геннадий. – Жена очень чувствительная, жалостливая. Ну да, не хотел я квартиру упускать. Что тут плохого? Андрюха о жилье не заботился, ремонта не делал, коммуналку не оплачивал, расфукал имущество родителей: продавал картины, книги, собранные отцом, столовое серебро, драгоценности матери. Когда Алинка впервые в хоромы вошла, там из стен одни пустые гвозди торчали.

– Андрюша был хороший! – воскликнула Крапивина, возвращаясь к столу с большой тарелкой, на которой лежал круглый пирог. – И добрый, его все любили. А пил он от слабости.