В воротах открылось окошко, Иван протянул туда руку, что-то передал, что-то получил взамен, и быстро ушел. Легко догадаться, что он получил, и что он передал.

В течение часа Саша имел удовольствие наблюдать целую череду таких товарообменных операций, причем лица наркоманов уже скрывали наступившие сумерки, но можно было разобрать что приходили особи и женского, и мужского пола, и в самом молодом, так сказать, «цветущем» облике. Ничего «цветущего» в них, скажем прямо, Саша не заметил.

Зато заметил периодическую возню на крыльце, которое освещалось мощной, похоже, двухсотваттной лампочкой, и, соответственно, было прекрасно освещено. Из дома во двор и обратно перемещались женщины, один раз выходил мужчина. Но, в любом случае, на крыльце больше двух человек не собиралось.

Саша загрустил: у него не было определенного плана, но как-то так само собой сложилось, что стрелял он до сих пор по мишеням многочисленным, дававшим простор для полета фантазии. А тут максимум два индивидуума — маловато для приличной акции.

Прождав еще с полчаса, Саша было засобирался домой, но тут послышался шум автомобиля со стороны Новопетровска, и он решил пропустить его, а потом уже выползать из своего убежища.

Приближавшаяся машина оказалась «Фордом». «Форд Скорпио» — такие большие американские машины Саша встречал и при поездке в город, и даже на улицах Новопетровска, поэтому марку он угадал сразу. Но то, что она свернет с асфальта, и по грунтовке направится к цыганским коттеджам, не угадал.

Машина остановилась прямо у центральных ворот, открылись дверцы, и вышли двое — в светлых рубашках, светловолосые; короче говоря, совершенно не похожие на цыган.

— Неужели наркоманы, — пробормотал Саша сам себе, — вот это да!

Но он ошибся. К приехавшим вышел тот самый молодой цыган с усиками, очень почтительно — это было заметно даже в бинокль — провел гостей в дом, и закрыл ворота.

Саша передумал уезжать, а остался в засаде; в надежде хоть на что-то интересное и полезное. К счастью, ждать пришлось недолго. Через двадцать минут светловолосые вышли из дома, и на прекрасно, как уже говорилось, освещенном крыльце Саша заметил в руках одного из них серебристый кейс. Причем он мог поклясться, что по приезду этого кейса у него не было. Обладатели интригующего багажа уселись в машину, развернулись, выехали на шоссе, а потом резко прибавили скорость и скрылись из виду.

Цыган, оставшийся у ворот, долго смотрел им в след, а потом смачно плюнул. Этот малозначительный факт в любое другое время не имел бы, конечно, никакого значения. Но, сопоставляя увиденное со своим опытом, Саша радостно почувствовал, что не зря он позволял комарикам издеваться над собой столько времени.

— Это я хорошо зашел, — сказал он голосом Куравлева, — это что-то значит. Давай думать — что это может быть? Деньги? Наверняка… Дурь? Сомнительно. Скорее так: от них дурь, им — приезжим — деньги. А раз так, значит они уехали с денежками… А денежки мне тоже нужны… Вот только как узнать, когда они приедут в следующий раз? Не могу же я сидеть здесь каждый вечер… Хорошо, пора выбираться отсюда, и ехать домой… А там я что-нибудь придумаю…

Задание, которое Трубачев дал Ерохину, сначала показалось ему не слишком перспективным. Но, поразмыслив, Сергей понял, что областной следователь хватается за любую соломинку, которая вдруг, мало ли что, окажется тем самым спасительным бревном.

Нужно было просто сходить в военкомат, и узнать, сколько числится на местном учете снайперов. Вернее, тех, у кого в военном билете записано — «снайпер». Конечно, Снайпер и «снайпер» — это две большие разницы, но все может быть в нашем лучшем из миров.

В последнее время по телевидению стало много документальных детективов; некоторые из них он смотрел. В жизни, то есть на самом деле, случались такие вещи, которые не осмелился бы включить в свой детектив ни один автор, убоявшись издевательств критики: «Такого не может быть — слишком притянуто за уши»!

Ерохину все больше нравилось высказывание Плотника, которое тот изрек при разборе очередного бытового убийства на почве пьянства: «Примитив правит миром».

— А что, — сказал Ерохин Трубачеву, — может быть, какой-нибудь снайпер, вернувшись из Чечни, а они оттуда все с прибабахом, решил заработать на достойную жизнь. Применяет боевые навыки в мирное время, «тренируется».

— Вот — вот, — засмеялся Трубачев, — вижу, ты меня понял. Займись этим делом. Все равно пока ничего у нас толком нет… Хотя я чувствую, что решение где-то рядом.

Он показал на сердце:

— Вот здесь чувствую. И поверь моей интуиции — иначе бы я не работал на областном уровне… Все! Действуй!

Недолго думая, Ерохин отправился сочинять официальный запрос. Без бумажки, как он подозревал, ему и слова не скажут. И не потому, что свято хранят военную тайну, а потому, что лень искать сведения. И сто причин найдут, чтобы ничего не делать.

После обеда, не заходя в райотдел, Сергей отправился прямиком в военкомат. Посетители отсутствовали, дежурный вяло посмотрел на удостоверение, и пригласил пройти. Он добавил, что Ерохину повезло:

— Подполковник Козлов еще тут, но через полчаса отъезжает в город. Так что поторопитесь.

Сергей прошел в конец коридора, с интересом разглядывая плакаты, призывавшие на службу по контракту, к поступлению в военное училище, и описывавшие афганские подвиги земляков. Сведения о героях войны самой последней отсутствовали.

Не сказать, чтобы военком был особенно радушен. Посмотрев на запрос, он что-то неодобрительно пробормотал, потом поднял трубку и позвал какую-то Веру Викторовну.

Через две минуты в кабинет зашла полная молодая женщина с короткой стрижкой. На ней была ярко-красная блузка навыпуск, маскировавшая приличных размеров животик.

«Беременная что ли?» — подумал Ерохин, разглядывая ее с ног до головы.

Комиссар прервал намечавшийся эстетизм короткой репликой:

— Вера Викторовна! Это следователь — Ерохин Сергей. Он вам объяснит, что ему требуется, а вы помогите. По мере возможности.

Так как военком явно куда-то торопился, и особой разговорчивостью не отличался, то Сергей с чувством облегчения покинул его кабинет вслед за молодой женщиной. Они перешли в кабинет напротив.

— Что у вас? — спросила Вера Викторовна.

Ерохин протянул ей бумажку. Вера Викторовна внимательно, два раза, прочитала текст запроса и хмыкнула.

— Сергей… Я не ошибаюсь, Сергей, да?.. Мне понадобится неделя на сбор материала.

— А что так долго?

— Все вручную. Надо все карточки перебрать, сделать выписки… А их много.

— Но нас интересуют только молодые.

— А до какого возраста молодые? У нас до двадцати пяти лет несколько сотен человек числится.

Ерохин присвистнул: неделя показалась ему слишком долгим сроком. Но настаивать он не стал — бесполезно. Да и потом подумал, что если они ищут местного жителя, то никуда он не денется. А если вся их затея просто ерунда, то от срока тут ничего не зависит. И он согласился на неделю.