Чижик указал на стул.

— Времени у меня немного, так что задавай свои вопросы в темпе.

Голос у Чижика был низкий, металлический, тяжело вибрирующий. Слушать его было попросту неприятно. Впрочем, в преступном мире уж точно не за приятный голос авторитет получает «полномочия», и Даниил об этом знал. Еще он знал, что есть кто-то выше — «положенец», но он в другом городе — в окружной столице. Чижик не был последней инстанцией, но в этом городе он следил за всеми делами, которые так или иначе не подходили под определение «легальные».

— Анатолий Черепанов, — сказал Даниил.

— Что Анатолий Черепанов? — спросил, ехидно ухмыльнувшись, Чижик.

— Как был связан с тобой и Гуриным? И кто его на куски порубил?

Глупо, подумал Даниил. Надо было мягче, не так, чтобы сразу — и в лоб. Отвечать не будет, но, может, оценит прямолинейность. Все же, понятный враг лучше друга с неясными намерениями, так?

— Так вы ж вроде по этой теме уже все разрулили, нет? — удивленно вскинул мохнатые брови Чижик. — А если и не разрулили, то я тебя огорчу: я ничего не знаю.

— Может, подскажешь, кто может знать?

— Послушай сюда, — Чижик наклонился чуть вперед. — Я тебе здесь что, справочная, мать ее, служба? Ты в этом городе новичок, да, и поставить себя хочешь. Зубы показать. Но я тебе не баклан какой-то, так что не борзей, а то ведь доброго ничего из этого не выйдет. Мы — люди своего толка, и приходить к нам с какими-то левыми делами не нужно. Не по понятиям это.

«Прав был Евтушенко, — подумал Даниил. — Нечего было соваться сюда. Только шороху наведу, а толку — ноль. Но какого черта?!»

— Делами-то занимаетесь, но плести мне вот тут не надо. Не по понятиям, сам сказал, — резко проговорил Даниил. — Ты свои купола честно набил, верю. В то, что в твой магазин народ ходит затариваться, — тоже верю, дело идет. И деньги отмываются, верно? Все в выигрыше, получается. Но вот в то, что ничего не слышал про это убийство, — нет, не верю. Иначе как ты смотришь за городом?! Тут беспредел по полной, а ты что же, семечки по пакетам фасуешь?

Даниил усмехнулся, но вот Чижик как-то застыл, и массивное лицо вдруг стало каменным.

— Ты, мусор, видно, голливудских фильмов насмотрелся, — сказал чуть погодя Чижик. — И думаешь, что можешь вот так сюда заявиться, порожняка нагнать и спокойно уйти?

Мини-Чижик встал с дивана — это Даниил услышал. Он не отрываясь смотрел на своего собеседника, потому что знал: если чуть покажет слабину, то ему несдобровать.

— Нет, ты такого себе позволить в этом городе не можешь, — продолжил Чижик. — Может, в твоем Мухосранске, откуда ты приехал, так и было, но здесь…

Мини-Чижик подошел близко, но Даниил не вставал.

— Просто не терплю, когда мне лапшу на уши вешают, — сказал он. — Черепанов в город попал не случайно — кто-то провез его сюда. Провез так, чтобы никто не был в курсе. Значит, важен был. Но кому важен? Если не вам с Гуриным, то кому? Нет, ты точно в курсе дела.

Мини-Чижик положил руку Даниилу на плечо, но тот резко встал и с вызовом посмотрел на него.

— Успокойся, старлей, а то ведь я тебя сам успокою, — сказал Чижик, подмигнув. — Ты лезешь туда, куда не следует лезть, и считаешь, что тебе нечего терять. Но это не так.

Кабинет наполнило молчание, и остался только мерный гул люминесцентной лампы.

— Ты ведь с женой сюда приехал? Вот и береги ее. И делами занимайся теми, которыми тебя начальство обязывает заниматься. Дисциплина — она и у вас, и у нас важна.

Даниил кивнул, будто бы соглашаясь.

— Ну а пацана-то не жалко? — спросил он. — Максима Бугаева. Он ведь у вас на побегушках был, да? Ему было всего пятнадцать…

— Да я в пятнадцать уже на дело ходил вовсю! — взорвался Чижик.

Он вырос над столом, чуть касаясь увесистым пузом его поверхности. Потный лоб надулся, вспухла вена посредине.

— Вот пацана мне не пришивай! — продолжал взрываться смотрящий. — Я его… как сына, между прочим. В обиду не дал бы!

— Получается, что дал в обиду. И он кого-то боялся. Я это точно знаю. Кто-то угрожал ему. Кто-то, о ком вы либо не знаете, либо знать попросту не хотите.

Чижик промолчал. «Хорошо, — подумал Даниил. — Не зря оставил Бугая напоследок. Выторговал немного правды в этом пустом разговоре…»

— Мутный ты человек, старлей, — сказал Чижик, попыхтев и сев за стол. — Не скажу я тебе ничего, потому что я — бродяга. Потому что этот статус заслужить надо, и тебе самому это известно.

Он смотрел Даниилу прямо в глаза. Смотрел долго, пристально, так, что тяжело было выдерживать его взгляд, будто он обрел вес и давил со страшной силой.

— Считаешь, что лучше нас, блатных? У нас понятия есть, мурка, а у вас, мусоров, что есть? Да ни черта у вас нет! Все рыщете, волки, в поисках добычи. Я по глазам вижу, что ты такой. Урвать кусок хочешь.

Даниил молча принял обвинение. Медленно достал из кармана куртки пачку сигарет, чем заставил напрячься Мини-Чижика. Закурил. Пододвинул к себе «пожарку» — пепельницу.

— Ну и у кого, кроме вас, тут можно кусок урвать? — спросил он.

— А ты кругом повнимательнее посмотри, старлей, — ответил Чижик. — И не ерепенься. Тише будь. Молчание — оно ведь золото.

Даниил кивнул, но далеко не сразу понял, в какую сторону клонит смотрящий. Он сделал затяжку и выпустил струю сизого дыма, прежде чем в памяти вспыхнули слова покойной Марины Ивлевой.

— Молчание — золото… Канадцы, значит, под себя все подтягивают, так?

Чижик пожал плечами.

— По фене они не ботают, это точно. И законы наши не уважают.

«У них свои законы, — подумал Даниил. — Измеряемые в денежном эквиваленте. Это тебе не старые воровские понятия, Чижик. Да ты и сам — уже ископаемое. Пережиток былых времен…»

Он докурил сигарету, после чего вышел из кабинета. Чижик спокойно сел за свои бумаги, его маленькая копия — Пыжик, как придумалось напоследок Даниилу, — уселся на диван. Словно и не было разговора.

Даниил же свернул в магазин — купить сигарет и жевательной резинки. Мятной, как всегда. Стоя у прилавка, он все поглядывал на крепкие бока бутылок с беленькой. Расплатившись, резко развернулся к двери и ушел, и уже на свежем воздухе тряхнул головой, словно ему привиделось нечто страшное.

Его не отпускали мысли о том пацане, Бугае, смерть которого всем казалась жестокой случайностью, но на деле была лишь инсценировкой. Пятнадцать лет… Пожить еще толком не успел. Даниил не знал его. Может, он вообще был последним придурком, из тех, что, повзрослев, приносят в этот мир только зло и страдания, и при взгляде на которых невольно задумываешься: как его вообще земля носит? А может, он просто оступился однажды, связался с плохой компанией, но еще не пересек рубеж и мог вернуться к нормальной жизни, и детей наделать, и воспитать их правильно? Мог защитить кого-то, стать хорошим другом и надежной опорой для своей семьи. Даниил не мог знать этого. Единственное, в чем он был уверен, — так это в том, что преступник, убивший пацана, не должен уйти от наказания.