Тамара – очень добрый и отзывчивый человек, именно это ее и подводило. Она верила всем и всему, не думая о том, что плохие люди могут этим пользоваться. Она по натуре была всеобщей матерью, если так можно было выразиться. Человек, который вырос на земле, с младых ногтей знала, что такое тяжелый крестьянский труд, она старалась никогда не перечить мужу. Благодаря революции она окончила школу, но высшего образования у нее не было. Мы стали обсуждать, что мужья пропадают на работе, что им тяжело и требуется наша поддержка, но и нам периодически требуется их внимание. Хотя бы несколько минут. Дети – это хорошо, но мужа они всё равно заменить не могут… Вот и возник в голове вопрос, а как быть, если с мужем что-то случится? Ну ладно я, меня Павел поддержит, в крайнем случае – в школу пойду. А Тамара? У нее уже двое детей и планируют третьего… Отважная женщина!

Вот и пришли мужчины. Развели костер, Андрей и Александр сложили из найденных на берегу камней что-то наподобие мангала, и стали нанизывать на шампуры шашлыки. Прогорел костер, мы приготовили хлеб, зелень, лук, разбудили детей. Отцы показали, как запечь картошку и как следить за шашлыками, периодически сбрызгивали шашлыки. А мы все разговаривали и разговаривали. Мы почувствовали, что наконец-то мы не одиноки, и у нас есть с кем пообщаться.

День медленно, но верно, клонился к вечеру. Все покушали, и дети начали капризничать. Было поздно. Мы собрались, погрузились и поехали в город. По дороге Андрей вдруг спросил Александра Евгеньевича, не хочет ли он забрать нашу "эмку". Мы с Андреем этот вопрос уже обсуждали: я машину не вожу, и она мне не нужна, Андрей ездит на служебном ЗИСе… А у Головановых – большая семья. Почему не подарить? Тем более, что ездит он на какой-то развалюхе… Тамара стала протестовать, Александр Евгеньевич тоже, но мы с Андреем настояли. Ну, не к лицу, командующему Авиацией Дальнего Действия на такой развалюхе ездить. Неприлично. Мы подъехали к дому, Саша нас всех выгрузил, мы передали ключи и машину Головановым. Они очень долго пытались отнекиваться, но Андрей настоял. Это был последний выходной в графике моего мужа…

Утро началось со звонков! "Господи! Ну, какому дураку пришла в голову идея, что всё начинается с восходом солнца!" Первым позвонил Дмитрий Федорович. Ему простительно, он не в Москве, а в Омске сейчас. Восстанавливает пороховой завод после взрыва. Там должно начаться производство снарядов для 37-мм пушек Су-12. Нет латуни! И большие проблемы с доставкой гремучей ртути в цеха. Главного инженера посадили, но я не понял за что! Говорят, что был нормальный и грамотный мужик! Один из первых внедрил на производстве роторно-конвейерные линии Кошкина. Был одним из его соавторов. Да, кстати, вчера говорили с Головановым о Туполеве и Бартини. Надо позвонить Лаврентию Павловичу! Чёрт его знает, как подойти к этому вопросу. Несколько минут подумал, снял трубку "вертушки", назвал код Берия. Ответил секретарь, Николаев. Представился. "Одну минуту"

— Андрей! Здравствуй! Что случилось?

— Лаврентий Павлович! Есть необходимость встретиться. К сожалению, срочно.

— Так приезжай! Буду рад видеть!

— Если через полчаса приеду, нормально будет?

— Давай к одиннадцати, раньше никак! Как Маргарита? Как сын?

— Всё в порядке у них, Лаврентий Павлович! Есть ещё один вопрос! У вас есть доступ к компании "Боинг"?

— Андрей! Ты задаёшь неудобные вопросы! Нет, Андрей! Нет реальных контактов. А что нужно от "Боинга"?

— Чертежи "10029"! Больше всего интересует планер!

— Андрей! Всё, что от меня зависит, будет сделано. Приезжай, поговорим!

Успел переговорить с Дементьевым, после этого собрался и поехал на Лубянку. С Лаврентием Павловичем встретились, как два старых знакомых. Несколько минут обсуждали новости. Затем Лаврентий Павлович очень серьёзно сказал, что создание Ставки – очень серьёзное и очень ответственное решение. И, что его радует подбор представителей. "Очень серьёзные люди! У товарища Сталина нюх на людей! Ты что хотел, Андрей?"

— У меня три вопроса.

— Начни с простейшего!

— Есть такой конструктор: Королёв. Он – автор ракет, которые мы используем на Су-9 и Су-12. Его нигде нет. Есть задумка сделать управляемую ракету. Хотелось бы отдать ему. У самого, как обычно, нет времени. Нужно найти и привлечь к работе.

— Имя-отчество знаешь?

— Только инициалы: С.П. Из патента.

— Вообще ничего больше?

— К сожалению, Лаврентий Павлович! Патент оформлен в Ленинграде. Всё что знаю!

— Не густо, конечно, но я посмотрю, что можно сделать!

— Второй вопрос более серьёзный: О Туполеве и Бартини.

— Вы сговорились, что ли?

— С кем?

— Сталин сегодня звонил, сказал, что Голованов за них просит.

— Считайте, что я тоже за них прошу. — улыбнулся я.

— Ты знаешь, почему они у меня?

— Нет!

— Вот ты просил у меня за Берга…

— Одну минуту, Лаврентий Павлович! Я никогда, ни к кому, ни с какими просьбами, по подобным поводам, не обращался! Меня нагрузили, сами знаете кто, а я должен был исполнять. Если по моим данным Берг – лучший специалист, а по вашим – враг народа, но – недоказанный. У вас сейчас к Бергу претензии есть? А он сейчас заканчивает работу над первым самолётным радаром. Я бы сто лет убил на эту работу! Т. ч. вы, Лаврентий Павлович, три года назад поступили мудро! Пользы от Берга гораздо больше сейчас, чем на лесоповале.

— Ну, положим, Туполев не работает на лесоповале, а в КБ-29…

— Лаврентий Павлович! Вообще-то, дома работать удобнее! Мне нужен его самолёт: АНТ-58. И ещё нужен Бартини. Есть вопросы: и по его Ер-2, и требуется морской разведчик большого радиуса действий. Они реально что-то сделали отвратительное или как у меня с Бергом?

— Понял тебя, Андрей! Я дам распоряжение пересмотреть их дела. Ничего обещать не могу заранее. Я просто не в курсе. Что у тебя на третье?

— Фирма "Боинг"! Что нужно, чтобы получить тех. документы и чертежи корпуса самолёта "изделие 10029" или "10031"! Там есть специфичные детали корпуса, решение которых найдено в США, но отсутствует в Европе.

— Я подумаю! Сразу обещать не могу, но… Мне кажется, есть интересный вариант… Судоплатов с тобой свяжется.

— Ещё одно наблюдение, Лаврентий Петрович. Из открытой печати исчезли сообщения по радиоактивности и ядерной физике, которых до 39 года было много. Этого быть не может! Прогресс войны не останавливают, а подстёгивают. То, что они исчезли, значит, готовят какую-то гадость. Надо бы нам поинтересоваться, что происходит в этой области.

— А что, это можно использовать в военной области?

— Ган писал, что да, возможно.

— Немец?

— Да.

Мы попрощались, и я выехал в штаб авиации РККА.