– Я перестану кипятиться, когда из десятка вариантов вы наконец выберете один.

Сказано это было довольно сердитым тоном, однако Макс едва сдерживал улыбку.

– Я уже выбрала. Пусть висит там, где вы ее сейчас держите.

Макс что-то пробурчал себе под нос и занялся вбиванием крючков. Сегодня они пропустили утреннюю пробежку – после событий вчерашнего вечера они слишком устали. У Грейс сегодня был выходной день, у Макса тоже, и они употребили время на развешивание картин, зеркал и прочих предметов, заказанных Грейс. Потратив на оформление интерьера несколько часов, они съездили в город перекусить.

Грейс понравилось спокойное, сочувственное отношение Макса к рассказу о ее жизненной трагедии. Он стал ей еще ближе. Грейс очень давно ничего не рассказывала о себе. Ее не тянуло откровенничать с незнакомыми людьми. Историю ее жизни знали лишь брат и психотерапевт, но для Нины это было работой. Однако исповедь далась Грейс легче, чем она думала. Как всегда, Макс внимательно слушал. В его больших темных глазах она не увидела жалости к себе. Только злость на Рика, тревогу и чувство собственной вины. Последнее было вполне предсказуемым.

Предсказуемым и тем не менее странным. Конечно, Макс мог с ней не соглашаться, мог спорить и возражать сколько душе угодно, называя себя таким-сяким, но интуиция безошибочно подсказывала Грейс: он очень хороший человек. И как только его угораздило вляпаться в наркотики? Возможно, причина в невесте, о которой он вскользь упомянул. Вопреки его утверждениям, что все наркоманы одинаковы, сам он был совершенно не похож на Рика.

Ни малейшего сходства.

После возвращения с ланча работа возобновилась. Мелкие вещи Грейс развешивала сама. Например, кусочек потертого холста с изречением Мартина Лютера Кинга: «Мы можем испытывать предельное разочарование, но никогда не утратим беспредельной надежды». Холст достался Грейс от матери, которая очень любила это высказывание. Грейс решила повесить его в прихожей. Пусть это изречение будет первым, что увидят гости, приходя к ней в дом.

Грейс отошла убедиться, что холст висит прямо. В гостиной больше не стучал молоток. Может, Максу надоело заниматься развеской? Грейс обернулась. Макс стоял рядом, скрестив руки, и внимательно смотрел на нее:

– Ваш вопрос… Он был как-то связан с вашим прошлым?

– Какой вопрос?

– Тогда, на пробежке. Вы спросили: нахожу ли я вас привлекательной и согласился бы я заняться с вами сексом? Это имеет отношение к… той скотине?

– Отчасти, – слегка покраснев, ответила Грейс. – Тут все сложнее.

Макс молчал, ожидая ее дальнейших слов.

– После Рика я дважды пыталась вступить в интимные отношения, и оба раза неудачно.

Неудачно – это еще мягко сказано. В первый раз, когда партнер только улегся на нее, Грейс захлестнули кошмарные видения из прошлого. Ей пришлось вызывать «скорую». Вторая попытка была столь же отвратительной.

– Я не смогла совладать с собой. Прошлое держало меня в тисках. И тогда я попросту вычеркнула близость из своего жизненного списка. Подумала, что проживу и так. Своему психотерапевту я ничего не рассказала. Сама она тему секса не поднимала. Мы с ней говорим о чем угодно, только не об этом.

– А почему вы думаете, что со мной в вас не проснутся прежние страхи? – спросил Макс.

Грейс улыбнулась:

– Потому что после всех моих бед вы первый, с кем мне захотелось сблизиться… Я сейчас говорю не о постели, – пояснила она, перехватив смущенный взгляд Макса. – Мне захотелось вас узнать, стать вашим другом. Рядом с вами мне очень спокойно. У меня ни разу не возникало страха или желания убежать и запереться в номере. – Она несколько раз кашлянула, ощущая нарастающую неловкость. – Вот я и подумала: если мне хорошо с вами во время пробежки, в кафе, здесь… возможно, я не испугаюсь вас и в постели.

До Макса наконец дошло.

– Понимаю, – пробормотал он.

Большой палец ее босой ноги елозил по полу.

– Вы видели, как на меня подействовала глупая выходка Бака. Я ведь испугалась не его. Я знала, что Бак хоть и сильно пьян, но ничего плохого мне не сделает. Я испугалась включившейся памяти. Я слышала слова Рика о том, до чего я ничтожна и какая порочная у меня натура. Думаете, я хочу, чтобы это повторялось всякий раз? – Ее кулаки сердито сжались. – Мне ненавистно, что он до сих пор имеет власть надо мной, хотя мы давно не виделись. Мне ненавистно, что он до сих пор диктует мне, с кем дружить. Кто он такой, чтобы помыкать мною? Чем он заслужил такую власть?

– Я согласен. Вам нужно избавиться от его незримого контроля над вашей жизнью.

– Вот и я о том же! – почти крикнула Грейс. – Я хочу вернуть свою женскую природу. Свою сексуальность. Я хочу быть страстной и не бояться говорить о сексуальных желаниях.

Их глаза на мгновение встретились. Макс глубоко вздохнул и отвернулся. Ладонью он теребил свои усики. Вполне обычный звук, от которого внизу живота Грейс рождалось странное возбуждение.

– Я могу быть с вами откровенным? – спросил Макс, которому тоже нелегко давался этот разговор.

– Конечно.

Несколько раз Макс открывал рот и тут же закрывал снова. Он скреб в затылке, переминался с ноги на ногу.

– Вот что я вам скажу, – наконец заговорил он. – Вы бываете горячей девчонкой. С сексуальностью у вас все в порядке, можете не беспокоиться. Полгода назад я бы не стал тратить время на разговоры, а оттрахал бы вас всеми желаемыми вам способами. – Он замолчал на несколько секунд. – Стыдно признаваться, но я и сейчас готов вас оттрахать.

– Рада слышать, – сказала Грейс, сглатывая.

– Но я вам уже говорил: вы заслуживаете большего.

– А мне не надо большего, – возразила она. Макс попятился. Грейс подошла к нему. – Давайте чисто гипотетически представим: вы согласились. Какие условия вы бы мне поставили? Наверное, у вас есть пределы, за которые я не должна заходить. Расскажите о них.

– Так мы что, обсуждаем будущий секс?

– Да.

Макс окинул Грейс взглядом, от которого ее бросило в жар.

– Никаких обнимашек-прижимашек, никакого воркования, разных уменьшительных имен. И никаких поцелуев.

– Никаких поцелуев. Понятно, – повторила Грейс. – Позвольте уточнить: вообще никаких?

– В губы, – пояснил Макс. – Это слишком интимное место.

– Совсем как в «Красотке». Только наоборот, – усмехнулась Грейс.

– В какой красотке? – не понял Макс.

– Не обращайте внимания, – отмахнулась она. – Что ж, вполне приемлемые условия.

Не хочет обниматься – не надо. Она не собиралась рассказывать Максу, как всю ночь он обнимал ее за талию. Пусть это останется ее маленьким секретом.

– Никаких обещаний и ожиданий, – добавил Макс, который загибал пальцы, считая условия. – Мы будем пользоваться презервативом. Для меня это очень важно, – заявил он так, словно был главой корпорации и речь шла о многомиллиардной сделке.