кроме тех, что я назвал вначале, стоит полтора рубля в месяц.

— Полтора?.. — не поверила я своим ушам.

Это что за дискриминация клавишников???

— Да, полтора рубля.

Офигеть, граждане…

Не знаю, как официально проходили прослушивания прочие дети, но для нас на этом всё завершилось. Последней формальностью были два заявления, которые мы составили под руководством секретарши по стандартному образцу с поправкой на нестандартную Вовкину ситуацию, потом носили домой, маме подписать (она, кажется, даже обрадовалась, что хоть куда-то мы будем ходить регулярно, как белые люди), потом отнесли обратно в музыкалку (чтоб уж закрыть гештальт). Оплатить сразу не получилось. Поскольку сперва приказы на зачисление, потом работает бухгалтерия Управления культуры, всем присваивают личные счета (или лицевые? — я не очень поняла, как правильно)… Такая, короче, тягомотина. В августе придём и заплатим.

Потом мы ещё зашли в книжный — как не зайти, когда по дороге? А там чёт столько интересного! Накупили, снова занесли к нам на квартиру, сильно уж много получилось. Нет, пару книжек сразу оставили почитать, а остальное Женя завтра завезёт. Да пока чай попили, с Федькой поиграли. Протележились до вечера.

— Может, ночевать останетесь? — тревожно предложила мама.

— Да ну! — хором замахали руками мы. — Бабушка-то запаникует! День прибавился, вечер вон какой светлый, нормально дойдём.

И вообще, там у нас вся жизнь организована. Почапали на дачу.

ЛЕС

До нижних гаражей* дошли, я посмотрела на тропинку, уходящую сквозь лес к садоводствам — наш последний рывок (и опять подъём!) — и проворчала:

— Да сколько можно ходить? То в гору, то под гору…

*Это остановка такая,

от которой есть сворот к дачам.

— Ходи-ходи! Тебе полезно! — не поддался на провокацию Вовка и жалеть меня не стал.

А какой у нас был выбор, с другой-то стороны?

Мы потопали через лес.

— Саксофон надо покупать, — сказала я.

— И гитару.

— Ага. Завтра днём, может, в музыкальный магазин смотаемся?

— Давай. Правда, сомневаюсь я, что там выдающиеся образцы будут предлагаться.

— Ну, с чего-то надо начинать?

День, конечно, здорово удлинился, но живём-то мы, фактически, в предгорьях. Солнце как раз закатилось за западные сопки, и, хотя небо оставалось светлым, на лес немедленно спустились серенькие, пока ещё прозрачные сумерки.

— Чёт мне не по себе как-то…

Я оглянулась. Натурально, вдруг накрыло ощущение… неправильности, что ли?

— Подожди-ка, — Вова накинул вторую лямку ранца и решительно двинулся в сторону от тропы.

— Ты куда?

Он только махнул мне, мол — сейчас сама всё увидишь. А-а, поняла я. Вон, ветка большая надломлена висит, по-любому её сре́зать собрался. Я потихоньку пошла по тропинке. Так и так он меня догонит, я его вон насколько мельче, шаг короче. Он и зовёт меня «карабатулька». Любя, конечно. Я невольно ускорила шаг, стремясь доказать сама себе, что хожу я ничуть не хуже Вовы, тропинка поднялась на очередной взгорок и нырнула в ложбинку. И я чуть не вре́залась в дядьку неопределённого возраста.

— Ой, извините.

Ответный взгляд сквозь очки показался мне отвратительно липким. И почему-то знакомым.

— Ты что, одна? — спросил дядя и заглянул мне за спину. А там, естессно, пустота. Я хотела умно спросить: «Вы с какой целью интересуетесь?» — но тут дядя с неприятной цепкостью ухватил меня за запястье и дёрнул в сторону от тропы.

— Э! — только и успела выдать я — глаза отфиксировали летящую в лицо ладонь, ноги сами присели, тело подкрутилось — всё-таки не зря Вовка меня заставляет периодически всяким рукомашеством и дрыгоножеством заниматься. А я не люблю. Синяки потом. Но это всё я позже подумаю, а пока я присела, но вывернуться из захвата не успела. Хуже того, болью обожгло всю черепушку… Тоже потом я пойму, что этот мудак меня за косы ухватил. И даже проволок. Метра два. А пока стало шумно. В панике я плохо звуки идентифицирую. Я тюкнулась затылком о тропинку и перекатилась на бок. Желудок неожиданно подкинуло к горлу, и мамины угощения фонтаном вылетели в траву. Обидно стало, ужас. Я согнулась, отплёвываясь — и вспомнила, где этого урода видела! Даже видео с процесса. Гнусная харя…

Вытерла рот. Поднялась.

Мужик стоял, прижимаясь спиной к берёзе, баюкая руку, с которой текло красное, расплываясь по светлому рукаву рубашки, по брюкам… Губы отвратительно распустились. Испугался, гляди ты!

Вовка, опять в режиме росомахи, чуть пригнувшись — напротив. Глаза с жёлтыми каёмками. Нож в руках, вот это поворот…

— Познакомься, Владимир Олегович: это местный Чикатило. Как звать не помню. Фамилия Кулик.

Мужик дёрнулся. Точно, он!

— Имя? — хрипло спросил Вова.

— Да какая разница, — услышала я свой голос, и согласилась с успевшим вперёд ума подсознанием, — если на детей в лесу нападает — выбраковка*.

*Книжка есть

с одноимённым названием,

про зачистку общества

от подобных персонажей,

автор — Олег Дивов.

Дядька вдруг как-то крутанулся вокруг ствола и бешеным зайцем понёсся в сторону темнеющих ёлок. Вовка — за ним! Я подхватила сброшенный мужем ранец и кинулась догонять.

Когда я добежала до ельника, вокруг было тихо и пусто. Меня вдруг пронзила ужасная мысль — а вдруг этот маньяк мужа моего прибил и сейчас на меня вылезет? Какие там способы быстрого и гарантированного самоубийства знали самураи? Язык откусить? Или это слишком быстро? Тьфу! Слишком медленно⁈ Божечки мои, Вова, я буду слушаться, учиться твоим дурацким дракам и вот это вот всё, только покажись!

— Ну, и чё стоим? — спросил он, отводя в сторону тёмные еловые лапы.

— Вова!

— Не ори, тут прибираться ещё. Услышит кто…

Мы углубились в ельник, в который никто и никогда особо не ходил — неприятное место, болотистые берега Кузьминки близко, темно, сыро, комаров вечно тучи. Их и сейчас тут было выше крыши. Поверх выпачканного кровью и очевидно неживого несостоявшегося насильника валялся раскрытый паспорт. Тоже в кровавых разводах.

— Кулик?

— Ага. Василий. Тоже любитель носить с собой документы. Был.

Я фыркнула в ответ на этот пассаж и присела на корточки рядом с телом.

Василий, точно.

— Доктором ведь был, тварь мерзейшая, земля ему стекловатой… — кстати, про землю… — Сколько ж мы копать будем, Вов?

— М-м, — промычал Вовка, срезая ножом большой прямоугольник дёрна, — другого варианта нет. Если мы с тобой с лопатами и вёдрами будем туда-сюда бегать, сто процентов кто-нибудь нас увидит, согласись?

Я вынужденно согласилась.

— Поэтому давай, вон кусок бересты: я копаю, ты рассыпаешь под ёлками.

Дальше мы колупались молча, пока Вова не сказал: «Пока хватит», — и начал выгребать землю из ямки на край этой лесной могилы. Хорошо, почва лёгкая в этом месте оказалась, песок с какой-то чёрной штукой, похожей то ли на мокрую сажу, то ли на ил. Вернее всего, и то и другое. Тут у нас пожары частенько в апреле-мае бывают, да и летом случается. А ил могло с речки нанести, когда дожди, она повыше поднимается.

Просить, чтоб я ему помогла с трупом, Вовка не стал, а когда я сунулась, скупо велел:

— Не лезь! — сам перетащил его в канавку, сам засыпал рыхлой землёй, сам утрамбовал как следует, закрыл обратно отвёрнутым дёрном, остатки земли сгрёб на изрядно измочаленную бересту, рассыпал подальше. А бересту в речку выкинул.

Полить бы ещё, но нечем. Мы рассмотрели вариант переложить все книги из ранца в портфель, и ранцем зачерпывать, но по некотором размышлении отказались. А вдруг на кожзаме следы останутся? Лишние, тысызыть улики. Ну, нафиг. Вовка немножко потаскал кепкой, дёрн по «шву» полил, чтоб быстрее корешки схватились, да и на саму могилку тоже. Земля тут и так не сильно сухая, да чтобы дёрн пересушить — это сколько усилий приложить надо!

…

22. ЖИВЕМ ДАЛЬШЕ

ПОВАЖНЕЕ ЗАДАЧИ ЕСТЬ

Мы отмыли в проточной воде маленькой речки руки и лица, но вид у нас был, честно скажем, помятый, о чём я немедленно сообщила мужу.

— Да и пофигу. Если что, скажем: в школьном дворе подрался.

— От мамы мы ещё нормальные ушли, — напомнила я.

— Хм. Тогда по дороге. У кулинарии, допустим, там общаг аж несколько, вечно шпаны полно. Стали приставать, денег требовать. Никого из них не знаем.

— Вполне рабочая версия, — согласилась я, и мы бодрее потопали домой. — Знаешь, Вовка, я не могу отделаться от ощущения полнейшего равнодушия к произошедшему. Неправильно ведь, а? Я вроде как переживать должна.

Муж пожал плечами:

— А чё на нём циклиться? Это гнида. Мы его вычистили. Мир стал лучше. Возможно, я стал хуже, —