— Что посоветуете? — подошел к нему сзади Айкен.

— Ордер на обыск Лоуренса просите, — мрачно отозвался Фергюсон. — Я другого выхода не вижу.

— Улик-то нет, — как-то жалобно произнес Айкен. — А семья из самых известных — оплот общества.

— А рабы чьи? Не его?

— К сожалению, соседские, семейства Бернсайд. А к Лоуренсам и не подкопаться. Прямо не знаю, что делать.

Фергюсон чертыхнулся и, восстанавливая душевное равновесие, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— Вот что я вам скажу, шериф. Могут быть у вас подозрения, что это сделал раб?

— И что дальше? — уныло поинтересовался Айкен.

— Поскольку убиты рабы Бернсайдов, а новоорлеанской полицией задерживались возчик Мидлтонов и этот… Платон из поместья Лоуренсов, проведите поголовные обыски именно у рабов, во всех трех поместьях!

— Ну-ка, ну-ка! — как-то сразу воспрял духом Айкен.

— К Бернсайдам и Мидлтонам пошлите констеблей, так, для вида, а сами по-настоящему тряхните поместье Лоуренсов.

Шериф Айкен мгновенно оживился. Если правильно все провернуть, план мог и сработать.

— Точно! Нам главное придумать, как в дом войти! А если улики найдем, то и прокурор по-другому разговаривать станет!

На следующее утро, что-то около пяти, Джонатан проснулся от грохота десятков копыт. Он вскочил с постели, подбежал к окну и понимающе улыбнулся. Это были люди шерифа.

— Платон! — громко позвал он.

— Что прикажете, масса Джонатан? — мгновенно появился в дверях старый раб.

— Проводи шерифа в гостиную и передай, что я просил не шуметь — дядюшку разбудят.

— Слушаюсь, масса Джонатан, — покорно склонился раб и тут же, отброшенный мощным ударом, рухнул на ковер.

— Ах, черт! — возник на пороге шериф Айкен; хотел извиниться, но увидел, что это всего лишь Платон, и сразу же переключился на хозяина дома:

— Сэр Джонатан Лоуренс?

— А то вы не знаете, шериф, — мягко улыбнулся Джонатан. — Конечно же, это я.

— Вот постановление прокуратуры на срочный обыск жилищ ваших рабов, — протянул ему листок шериф. — Прошу извинить за беспокойство и ознакомиться.

— Но у меня же есть опекун… — начал Джонатан.

— Сэр Теренс Лоуренс уже ознакомлен, — деловито отрезал шериф.

— А что на этот раз расследуем? — поднял брови Джонатан.

Шерифа тронули за плечо, и на пороге возник встревоженный, растрепанный дядя Теренс.

— Там на перекрестке людей убили, Джонатан, — растерянно проговорил он и повернулся к шерифу. — Но я что-то никак не пойму, а при чем здесь мы?

— Вы — ни при чем, — сделал отстраняющий жест рукой шериф и тут же многозначительно посмотрел на Платона, — но вот ваши рабы… Кстати, они же имеют доступ в дом?

— Некоторые имеют, — недоуменно пожал плечами сэр Теренс и тоже посмотрел на отсидевшего четыре месяца в каталажке негра.

— Тогда вы не будете возражать, если мы начнем обыск именно с вашего дома?

Джонатан смиренно склонил голову в знак полного с шерифом согласия.

На пару с лейтенантом Фергюсоном шериф Айкен перевернул в доме все. Зная о привычке этих умников вести дневники и записывать и зарисовывать важные вещи, он лично просмотрел каждую бумажку в огромном кабинете дома Лоуренсов, потратив на это несколько часов.

Одновременно с этим два десятка полицейских обыскали в доме каждую комнату, а в усадьбе — каждое строение. Параллельно два наиболее толковых сержанта под умелым руководством Фергюсона провели дотошный опрос всей домашней прислуги, всех надсмотрщиков и наиболее разговорчивых «полевых спин». Но прошло около суток, а у шерифа Айкена не было в руках ни единой конкретной зацепки.

Нет, кое-что он, разумеется, узнал, но, бог мой, как же это было близко к истине и как далеко от конкретных полицейских целей!

Так, чуть ли не все рабы до единого были убеждены, что юный «масса Джонатан» связался с нечистой силой. И, боже, как же они его боялись! До дрожи, до икоты, чуть ли не до потери дара речи. А главное, они свято верили в то, что «масса Джонатан» управляет ими исключительно с помощью духа некоего черного колдуна, от которого, как говорят, теперь осталась только голова.

И вот такой чертовщиной было наполнено все! Так, все три с половиной сотни «полевых спин», включая женщин и подростков, утверждали, что «масса Джонатан» вытащил их из протоки, оживив и призвав на помощь шестерых мертвых ниггеров во главе со все тем же вездесущим колдуном и, само собой, не без разрешения живущего на Луне Великого Мбоа.

Услышав об этом, шериф Айкен воспрял духом. Он уже видел, что примитивное мышление черных людей не способно даже различить мертвое и живое, и могло так статься, что на самом деле за «ожившими мертвецами» скрывается нечто подобное тому, что он видел в кабачке Шимански. Но шли часы, допрос следовал за допросом, и он вдруг начал осознавать, что речь идет о тех самых шести рабах, что были убиты соседями Лоуренсов за сопротивление белым, и это означало, что сам Джонатан по-прежнему чист перед законом.

А потом шериф Айкен услышал историю о некоем белом колдуне Оско Мабмкое, бросившем вызов самому «масса Джонатану», но пораженному им с помощью заколдованной тростниковой пики прямо в сердце, и устало чертыхнулся.

Не надо было обладать большим умом, чтобы с легкостью узнать в этой истории изрядно переиначенный факт убийства шерифом спрятавшегося в кипе убранного сахарного тростника беглого франкоговорящего раба Луи Фернье. Дабы не внушать ложных идей, рабам преподнесли этого мулата как ирландца по имени Оскар Мак-Кой, и теперь это аукалось престранными сказками и полной невозможностью отделить реально бывшие события от самого злостного вымысла.

В начале вторых суток шериф Айкен сдался. В присутствии специально приехавших для этого представителей прокуратуры штата он лично принес извинения — сначала сэру Теренсу Лоуренсу, а затем и главному виновнику всего переполоха — самому сэру Джонатану Лоуренсу. И оба Лоуренса вежливо улыбнулись в ответ, сказали, что охотно принимают его извинения, пригласили навещать поместье еще и еще раз, лучше во внеслужебное время, по очереди пожали руки господам из прокуратуры и вежливо проводили незваных гостей до порога.

Шериф разве что не плакал: все его замыслы были окончательно и бесповоротно провалены.

Джонни Шимански и семерых рабов Реджиналда Бернсайда хоронили настолько тихо, насколько это вообще было возможно. Ни шерифу, ни тем более мэру столь громкий скандал был ни к чему. Но слухи все равно пошли, и вскоре все негры в округе совершенно точно знали, что Великий Мбоа, обычно живущий на Луне, ныне прочно обосновался где-то на плантациях семьи Лоуренс и снова испил свежей крови белого человека, а заодно и семерых своих соплеменников.